Она хотела почувствовать себя слабой. Она хотела зависеть от наслаждения, которое доставлял ей я.
Нас обоих поглотило безумие.
Безумие, которое делает обычный секс невероятным чудом, каким-то магическим явлением.
Мы меняли позы, катались по кровати. Я непрерывно овладевал ею, а она кричала, мечтая о том, чтобы это никогда не прекратилось, чтобы я пребывал в ней вечно, заставляя беспрерывно кончать. Но после нескольких оргазмов она впала в такую эйфорию, что больше уже не могла получать удовольствие. Люди и от него устают. Девушка была похожа на хлебный мякиш, поэтому я закончил. Она довела меня ртом и откинулась на кровати.
Потом мы лежали в обнимку и молчали. Я улыбался, а она гладила мою грудь. Её молчание слишком громко и красноречиво говорило о том, что она в восторге, а мне лишь и требовалась эта молчаливая похвала. В конце концов, всё это – ради неё. Всегда всё – ради них.
В этом плане женщины – страшные существа, скажу я вам…
Самое забавное, что я даже не помнил её имени. Так всегда.
С утра она с какой-то любовью смотрела на меня, как и остальные девушки до неё. Она улыбалась, щеголяя в моей рубашке, приготовила вкусный завтрак, обнимала и целовала меня, а я делал вид, что мне это всё нравится и ходил за ней в одних трусах, почёсывая взлохмаченные волосы на голове… На самом деле мне было плевать.
Так было всегда.
Я уже привык. Но, как ни странно, это ещё не надоело.
Каждый раз я девушкам подыгрывал, спроваживал их из квартиры и забывал.
Они несколько раз звонили – я не отвечал. Несколько раз приходили – я не открывал дверь.
Боже, как же после всего этого они меня ненавидели! Но это, в принципе, справедливо. Я их соблазнял, наполнял любовью и страстью, дарил им невероятное наслаждение, заставлял влюбляться в меня, а потом бросал. Выкидывал на помойку, как наскучившие игрушки… Да, я вёл себя, как маленький ребёнок, но мне это нравилось.
Так было и в этот раз.
Я съел приготовленный ею завтрак, поцеловал на прощание и спровадил. Спровадил вежливо. Она даже и не поняла, что я её практически выгнал.
А потом я занялся своими обыденными делами.
***
В институте как всегда было скучно. На парах хотелось спать, жарило светящее в окно солнце, и было лень записывать нудные лекции. Так изо дня в день. Меняются лишь лица скучных преподавателей, нацепившие на себя броню консерватизма, о которую разбивалось всё.
Скрашивали столь угнетающую обстановку лишь длинные коридоры, на переменах наполненные привлекательными девушками. На филфаке учились в основном только они. Наверное, лишь по этой причине я здесь ещё не чокнулся основательно.
Но сейчас не помогали даже красотки в коротких юбках и топиках с большими вырезами, потому что днём ранее у меня был потрясный секс. Подобных ощущений пока не хотелось. От всего нужно отдыхать.
Самое отвратительное, что я не знал, чем мне заняться. Сидеть на парах я не мог, но и дома делать было нечего: комната, компьютер, интернет, «Вконтакте», а дальше ничего… Никаких занятий, никаких эмоций.
Лишь раздражающее «не знание, чем заняться».
Оглядываясь назад, я понимаю, что раньше у меня вроде как были мечты, конкретно поставленные цели, но я всегда хотел превратиться в некого героя-любовника, способного удовлетворять женщину так, что после она не смогла бы меня забыть.
Я научился грамотно пустословить, научился ласкать женщину там, где надо, научился трахаться и стал этим самым героем-любовником, но позабыл о мечтах и целях…
Чёрт… Даже жаловаться на жизнь уже надоело.
Всё надоело.
Каждый день я просыпаюсь, справляю малую нужду, завтракаю, умываюсь, иду в институт, прихожу домой, сижу за компьютером, ужинаю, иду спать. При всём при этом я могу несколько раз пёрнуть, почесаться и посмеяться без какой-либо на то причины.
Тихое безумие.
А разнообразие лишь в том, что иногда я привожу к себе девушку, делаю её Богиней, а потом выгоняю к чертям собачьим.
Странный какой-то альтруизм.
Несколько раз я пытался завести хобби, но ничего из этого не выходило. Я брался за дело, но никогда не доводил его до конца. И дело было даже не в том, что я не мог, я просто не хотел. Возникало такое чувство, будто я только на то и способен, чтобы трахаться, трахаться и трахаться…
Ещё…
… ещё…
… и ещё…
Трахаться…
… трахаться…
… и трахаться…
Иногда мне казалось, что секс превратился в работу, за которую мне никто и копейки не платит. Такое чувство, словно я богатенький филантроп, жертвующий свои средства на благотворительность.
Пожертвуй свою эрекцию на несчастных дам!
Херня какая-то.
Это бесит, но опять же…
Я не знаю, что делать.
Я не знаю, что делать.
Я не знаю, что, твою мать, делать!
«Долбаный кошмар!» – кричу я про себя, показывая тем временем кондуктору в троллейбусе студенческий с проездным.
Чёрт, я даже не заметил, как ушёл из института. Разве это не говорит о том, что я окончательно рехнулся? Самое интересное, что такие выпады из памяти меня больше не пугают.
Это норма.
Стандарт.
Зарегистрированная грань, за которую нельзя переступать.
Приехав домой, я сходил, помыл руки с мылом, разогрел в микроволновке вчерашние макароны и жаренные в соевом соусе куриные крылышки, поел, помыл посуду, разделся, накинул шорты и уселся за компьютер.
Всё именно в таком порядке.
