Они считают, что ребёнок всегда не прав, что либо он не так всё понял, либо всё выдумал.
Но мама поверила…
Она неподвижно сидела на кровати, на которой я оставил дневник, и смотрела в окно заплаканными глазами. Разорванный дневник лежал у неё на коленях. Она теребила пальцами листочки и всхлипывала.
Я позвал её, но она даже не дёрнулась, словно и не слышала ничего, будто спряталась где-то в глубине себя, где нет психопата мужа, убийцы-ребёнка и этого проклятого дневника, на страницах которого расположился её разрушенный мир. Вряд ли она когда-либо мечтала о подобном будущем. Я думаю, что она о таком и помыслить не могла.
Но реальность всегда не похожа на наши мечты. Зачастую реальность – это антипод нашим мечтам. Как бы вы ни старались, в жизни далеко не всё будет так, как захотите вы. Я не хотел никого убивать, я не хотел становиться наёмным убийцей, я хотел простого скучного деревенского детства… Однако реальности было нужно совершенно иное. Она добилась своего, разрушив все мечты, которые у меня были, и которые у меня могли бы быть.
Я стоял перед кроватью и без конца повторял: «Мама, прости… мама, прости… мама, прости… мама, прости…». Сначала она никак не реагировала, но потом медленно убрала обрывки дневника со своих коленей, встала с кровати, подошла ко мне и…
– Мама, прости… Я… я не хотел убивать… Я никогда не хотел убивать… Меня папа заставил… Честно… Прости, мама… Он заставил меня убивать их… Я не хотел, а он меня не слушал…
Я заплакал, а мама меня обняла. Она сказал только:
– Больше этого не повторится, сынок.
После этого она отпустила меня и ушла в подвал. Я простоял где-то минуту, вытирая слёзы, а потом пошёл за ней.
***
В деревню я приехал ближе к вечеру, когда спала жара. Дорога меня вымотала, но я не собирался отдыхать, потому что никогда не любил здесь подолгу задерживаться. Нужно было только разобраться с незнакомцем, который ошивался у моего дома. И всё. А потом останется только заскочить в «шевроле Tahoe» и уехать обратно в город.
Элементарно.
В деревню я приезжал каждый месяц и убирался в доме. Хотя мог позволить себе нанять уборщицу, которая так же приезжала бы раз в месяц и вычищала бы весь дом. Почему-то меня это не устраивало. Казалось, что уборщица может наткнуться на что-то, чего ей не нужно видеть, чего она не должна видеть вообще. Да, я боялся, что чужой человек может докопаться до моего настоящего прошлого, о котором, из живых людей, знал только я. О котором и должен был знать только я.
Вы можете спросить, почему я не проверил весь дом на наличие «смертельных тайн» и не продал его кому-нибудь? И на этот вопрос я не смогу дать вразумительный ответ. С тех самых пор, когда отец впервые заставил меня убить, я ненавижу это место. Каждый раз, когда я открываю двери дома, на меня наваливаются все эти жуткие воспоминания, все эти пережитые страдания и прочее дерьмо, которое любого человека может сломать. Кроме меня. Я только из-за всех этих воспоминаний и страданий, наверное, дом не продал. В какой-то степени, кошмары моего прошлого мне дороги, в какой-то степени, я боюсь, что, дом может рассказать о своём прошлом новым хозяевам, в какой-то степени, я хочу, чтобы это проклятое место постоянно напоминало мне о том, кто я…
Всё это странно, но… Я не могу никуда от этого деться. Хотя я этого, наверное, даже и не хочу. Я настолько привык к ужасам, что без них буду чувствовать себя неуютно. Какое-то сумасшествие, правда?
Перед тем, как отправиться в дом, я зашёл к Андрею. Он сидел на лавочке перед своим огородом и пил чай. Это был низкий мужчина с абсолютно круглым лицом, на котором расположились большие карие глаза и огромный сломанный нос. На его лысине играли солнечные блики, а по красной шее тёк пот. Одет Андрей был в рванные и грязные спортивные штаны, длинную клетчатую рубашку с подвёрнутыми рукавами и дырявые башмаки. Типичный деревенский житель, который всю свою жизнь пытается вырваться в город, предполагая, что там он сможет хоть чего-то добиться. Обожаю, когда люди заблуждаются и страдают от этого. Но, к моему сожалению, мечты Андрея о жизни в городе дальше его фантазий не пошли, поэтому он и не страдал.
– Привет, Андрей, – произнёс я, подходя к лавке.
– Ух, твою ж мать! – воскликнул мужчина и дёрнулся, разлив чай на штаны. – Блин! Ты меня напугал до чёртиков!
– Извини, я не хотел, – безразлично произнёс я.
– Конечно… да… Ладно, здорово. Быстро ты это… прикатил-то сюда. Даже странно.
– Ну да. Нужно узнать, что этому незнакомцу нужно.
– Хрена лысого ему! Вот, что ему нужно!
– Передам ему твоё предложение, – усмехнулся я. – Как давно этот человек появился в деревне?
– Да чёрт его знает! Я тут пахаю от заката до рассвета, поэтому, некогда всяких проходимцев высматривать. Ну, я его заметил где-то с неделю назад. Вроде того.
– И что он просто ходит вокруг дома и всё?
– Да. Что-то вынюхивает, гад ползучий. Каждый день скотина приезжает и ходит-бродит здесь всё… Не в своём уме он, что ли…
– А ты не знаешь, не заходил ли он внутрь?
– Нет, конечно! Я бы его сразу же лопатой огрел по башке! Не хрена на чужое добро зариться!
– А ты не подходил к нему, не разговаривал?
– Нет. Он ручонки свои не распускал, а только пялился на твой дом и всё. Я за ним только присматривал. Хрен моржовый… Задолбал он уже каждый день сюда приператься и кружить вокруг твоего дома, вот и решил тебе позвонить.
– Это ты правильно сделал, – сказал я и похлопал его по плечу. Здесь все так делали, если хотели проявить уважение. Нет, я не уважал этого мелкого, грязного и малограмотного идиота, просто решил, что ничего страшного не случится, если я его похлопаю по плечу. Он улыбнулся. – Лучше бы ты, конечно, сразу мне позвонил, но и так неплохо. Спасибо.
– Да не спасибкуй ты.
