Глеб, осознав, что сболтнул лишнего, побрел на кухню.  Его всегда удивляло, как этот пронырливый кобелек в свои три года отлично знал такие полезные для него слова, как «улица», «гулять», «вкуснятина» и многие другие.  Причем Кот знал их значение! И упаси Боже произнести при собаке «печенье», «шоколад» или «сосиска».  После столь неосмотрительного упоминания продуктов (особенно во время трапезы), приходилось откупаться от маленького, но очень прожорливого «таксиста», только съестными припасами.  Иначе, его крохотные грустные глазки, будут сверлить хозяина с невыносимым постоянством, провожая взором любой кусок, отправленный мимо собачьего рта. 
      Каждый глоток становился блаженством.  Кто бы мог подумать, что холодная вода из замусоленного кухонного крана, может быть такой вкусной!
      Шурша тапочками, Глеб вышел в коридор.  Тут, прислонив массивную филейную часть к двери, сидел Кот, давным-давно готовый к обещанной прогулке. 
      — Вот, стало быть, как, — с наигранным упреком в голосе, произнес Глеб.  — Значит, на хозяина наплевать — пускай помирает.  Веди меня гулять, и все тут. 
      Собака, совершив автоматическое движение хвостом, поднялась с пола и устремила свой нос к двери, недвусмысленно намекая хозяину, что пора переходить от слов к делу.  Парень понял, что от прогулки не отделаться.  Конечно, можно просто лечь спать и забыть о собаке.  Но убирать потом разбросанные по квартире «сюрпризы» из продуктов жизнедеятельности животного, студент совсем не желал.  Глеб, облачившись в спортивные штаны, майку и кроссовки, схватил поводок и вышел из квартиры, едва успев накинуть ошейник на бодро семенившего к лифту пса. 
     
     2
     
      В сентябрьском воздухе еще чувствовалось дыхание лета.  Погода стояла превосходная.  Не по-осеннему теплое солнце обливало светом улицы, поигрывая бликами на стеклах автомобилей и весело гоняя зайчиков по крышам зданий. 
      Глеб сидел на скамейке, поглядывая на собаку, и ужасаясь огромному количеству последних набранных номеров в мобильнике, о которых ничего не помнил.  В это время, Кот, периодически отвлекаясь, чтобы спугнуть очередную птицу, по-хозяйски обходил двор, не забывая помечать территорию.  Возле родной пятиэтажки практически никого не было.  Несколько мамашек с колясками, мужик из соседнего подъезда, торчащий из-под своей вечно сломанной машины, да и редкие прохожие. 
      Телефон задребезжал, и Глеб невольно улыбнулся, увидев имя звонящего. 
      — Ну, привет алкоголикам! — вместо стандартного «алло» произнес Глеб. 
      — Приветствую Вас, господин Горевой! Как самочувствие?
      — Ты знаешь, лежа хорошо.  А вот стоя очень плохо. 
      Из трубки послышалось хохотание.  Звонящего звали Макс, и он был однокурсником Глеба.  Именно этот паренек вчера предложил отметить начало нового учебного года, и эту идею поддержала практически вся группа. 
      — Ты мне лучше расскажи, — продолжал Глеб, — что вчера было у меня дома.  А то старость не радость, ничего не помню. 
      — Я почему-то не удивлен.  Ты, наверное, и первокурсниц, которых мы зацепили, не помнишь?
      — Вот что-то такое проклевывается, но не сильно.  Я с одной сегодня утром ознакомился.  Надо сказать ничего себе деваха.  Обидно, что я даже имени не помню. 
      Макс вновь разразился смехом, и стал коротко обрисовывать вчерашний вечер.  Глеб все внимательно слушал, что-то вспоминая, чему-то удивляясь.  Ну и денек! Студенты-балбесы в своем репертуаре. 
      Макс продолжал заполнять пробелы в памяти друга, снабжая свой рассказ яркими непечатными выражениями.  Неожиданно на Глеба накатило чувство острого дискомфорта.  Что-то странное творилось с его организмом.  В одну секунду, в груди словно завелся червячок, так и норовящий выбраться наружу.  Сердце затрепетало в несвойственном ритме.  Выступил пот.  Что это за фигня? Отголоски вчерашнего дня? Спустя мгновение, на парня обрушился град звуков, который, минуя уши, проникал прямо в мозг, создавая какофонию, похожую на свихнувшиеся животные вопли.  Глеб мог слышать крики птиц, хлопанье крыльев, хищный рык, ржание, блеяние… Испуганный парень вскочил со скамейки, и стал трясти головой, будто пытаясь выкинуть назойливый шум.  Лай, рык, шипение… Что происходит? Откуда это хреново радио? Глеб крутился вокруг своей оси, по-прежнему сжимая телефон, из которого Макс продолжал свою историю.  Крики, щебет, звери точно взбесились… Тут глаза юноши приклеились к человеку.  Недалеко от мусорных контейнеров стоял старик, и, улыбаясь, глядел на парня.  Еще бы, такое представление… Старик был одет в военные штаны и мятую рубаху.  Обыкновенный пенсионер.  Он внимательно смотрел на Глеба, сжимая в руке трость.  Какого черта ему надо? Выражением лица незнакомец напоминал душевнобольного, которому в детстве целенаправленно уронили кирпич на голову.  Дед, с неувядаемой ухмылкой, изучал парня, будто какой-то музейный экспонат.  В этом взоре было что-то пугающее.  Какого хрена он все время лыбится? Шел бы, старый пень, со своей клюкой подальше. 
      — Чего вылупился?! — рявкнул Глеб, перекрикивая животный хор в голове. 
      Старик, выдержав паузу, пробурчал что-то под нос, и, не расставаясь с улыбкой, отправился в сторону стоящей неподалеку высотки.  И тут шум в голове стал постепенно стихать.  По мере того, как старик отдалялся от Глеба, животные умолкали, словно кто-то убавлял громкость телевизора во время рекламы. 
      Глеб недоуменно смотрел в след старику.  Было в нем что-то неестественное.  Да и эта ненормальная улыбка… Очень странный экземпляр.  Дед, на мгновение обернувшись, проскользнул в темное пространство подъезда.  Через секунду все животные угомонились окончательно. 
     
     3
     
      Темнота.  Никаких звуков.  Никаких запахов.