Боже мой, как же глупо! До жути глупо!
     
     И треклятые причины страха тоже ясны! Как пить дать! Как солнце! Как небо! Как ветер! Как дождь! Как дыхание! Как голод!. . 
     
     Элементарно!
     
     Причины ясно, но остаётся загадкой почему именно они вызывают страх, ведь, по сути Билли ничего страшного перед собой и не видел.  Скорей необъяснимое… возможно не-объяснимость сего и пугала?. . 
     
     Перед ним стоял человек, и он, этот человек, выглядел в помутившемся разуме весельча-ка, подъятым мертвецом.  Он ничего не делал, только смотрел на бывшего Майкла Сове-райна и улыбался незнамо чему. 
     
     Облик одновременно такой смутный и такой ясный, что тяжело однозначно ответить кто это.  Много похожих черт… много людей, явлений, действий… смыслов, наконец! Много миров, оставшихся неопознанными до самого конца финального акта странной, но, тем не менее, жестокой трагедии!
     
     Только спустя несколько секунд, когда всё началось, и Мир окончательно сошёл с ума, весельчак Билли заприметил у человека в руке что-то чёрное, похожее на какой-то оско-лок или вроде того. 
     
     Похожее на… на обломок железа…
     ***
     Антракт. 
     
     Она сидела в кресле-качалке, держа в руках книгу в твёрдом переплёте. 
     
     Роджер Желязны – «Хроники Амбера.  Рука Оберона».  Хорошая книга, как, впрочем, и все из этого цикла. 
     
     Она отвела глаза от текста и воззрилась, сияя улыбкой, на растущий на улице цветок.  Он нежился под лучами солнца, удерживая на своих мягких лепестках прозрачные капли ут-ренней росы. 
     
     Он глядел на всё это с трепетным изумлением, не веря тому, что видит, хоть и не мог точно определить, что он видит.  Он просто чувствовал, что изваяние прелестной красоты в кресле не могло читать книгу и любоваться, растущим из вечности в вечность цветком, который умирал каждую зиму.  Он всегда хотел видеть её такой красивой, но почему-то казалось, что не мо…
     
     Всегда?. .  Но ведь только сейчас он её увидел!. . 
     
     Он ничего не помнил, но чувствовал… его тянуло к ней, но их отделяли друг от друга миллионы лет, бесконечные километры и тонкое стеклянное окно дома, в котором она пребывала.  А он не мог туда попасть, изгнанный самой судьбой.  Дом противился, чувст-вуя в нём ещё какой-то огонёк, похожий на жизнь. 
     
     Тебе рано ещё, шептали ему стены, а сонм огоньков, окруживших его со всех сторон, шептали, что нужно бороться, бороться, бороться… бороться!
     
     Разбить окно, обагрив стекло кровью, прорвать хрупкий заслон вечности и припасть к её ногам! Расцеловать её нежное тело и вдыхать сладкий запах её бархатной кожи! Вперёд! Ну же! Ведь!. .  Ведь свобода от всего так близко! Истинная свобода для любого отчаяние, перерастающего в счастье!
     
     Боже мой, да вот она! Перед глазами, застланными пеленой лжи и слёз! Вот она! Перед глазами, желающими видеть мечту, но ещё её не принимающими! Вот она! Возьми!
     
     Что-то не позволяло… он не готов.  Стены правы.  Как и всё вокруг, кроме огоньков.  Хо-тя… и они были по-своему прав, но как бы то ни было, он ещё не готов.  Слаб.  А вернее не сломлен. 
     
     Она перевела взгляд на него и улыбнулась так ласково, что он почувствовал ноющую дыру в сердце, которое билось совсем тихо!. . 
     
     Он умирал. 
     
     Она жила и забирала жизнь, сама не зная того.  Он повалился на землю, и пот залил его глаза.  Щёки впали, а кожа окрасилась в мертвенно бледный оттенок и стала холодной.  Сквозь толщу домика он увидел, как цветок на другой стороне сгнил.  Сгнил! Поднял глаза к окну и усмехнулся. 
     
     Злорадие, заливало его душу желчным ядом чёрной оболочки, окружающей судьбу и сча-стье. 
     
     Лицо её осунулось, а глаза выпали из глазниц.  Волосы на голове поседели и поредели, уродливыми клочками держась на нагом черепе.  На щеках застыли слёзы, а грудь разры-вали вопли вперемешку с безудержным плачем. 
     
     Она умирала! Она завяла и сгнила!
     
     А он уже был мёртв, обнимая её истлевший скелет своими костяными пальцами. 
     
     Всё кончилось и началось заново, в ожидании долгожданного финала… только на этот раз… нового. 
     ***
     
     (продолжение следует).