Боженька любит смаковать человеческие мольбы, а в тот день у него был Праздник Жи-вота.  Он ими просто обожрался! Набрал силушек могучих и айда забирать у людишек то, что когда-то дал попользоваться! Люди это за тысячелетия обжили, улучшили, воспитали, вырастили, украсили, а теперь настало время отправляться отдыхать после изнуритель-ной, но полезной работёнки.  Бог получил идеальный подарочек по сравнению с той нагой фигурой, какую некогда он сам подарил жалким человекам…
     
     … Проснулся весельчак уже вечером, когда солнце наполовину скрылось за горизонтом, пряча свои лучи от земных обитателей.  Те перестали платить за свет! Пришёл в себя он в холодном поту и грудь его тут же разодрал свирепый кашель, которому он и не удивился.  Что можно ожидать от сырого подвала, продуваемого со всех сторон всеми ветрами?
     
     Его посетила очень странная мысль.  Мисси Безумство как всегда вовремя! Лучше поздно, чем никогда, не так ли?
     
     Билли захотел проведать жену Джэйсона. 
     
     Странное наваждение. 
     
     Джэй, разумеется, сгорел в той церкви, которую вроде и подпалили сами летуны, а Сара ведь ждёт его, страдает и плачет от боли, от болезни.  Хотя… она уже на такой стадии, что, наверное, и забыла про всё и всех.  Джэйсон должен был в эти последние дни не отходить от неё, а он бегал за призрачной мечтой идиота!
     
     Билли захотел ей помочь.  Или отомстить?
     
     Дьявол!
     
     Он решил её убить, но с какой целью не мог понять!
     
     После смерти своей супруги его не тянуло на добродетель, но с одной стороны – убийст-во Сары благодать для неё самой, ибо он избавит её от того ужаса, в котором она пребы-вает, ведь её всё равно постигнет смерть, причём очень скоро.  А с другой… с другой – это месть уже мёртвому Джэю.  Месть мертвецу… то же самое, что заедать водку соленым огурцом и шоколадом! Но, чёрт меня дери, если некоторые не ловят от этого кайф!. . 
     
     И что же он хотел на самом деле?
     
     И хотел ли он что-то вообще?!
     
     Билл не стал тратить часы на размышления из-за чего ему в голову пришёл такой пара-ноидальный бред.  Он решил действовать, пока его конечности не стали каменными. 
     
     Подступающие сумерки и сумятица в стане серокрылых (а он не сомневался, что после взрыва храма, где была туча этих мразей, они сейчас не умнее мухи) играли ему на руку.  Вероятность его обнаружения врагами сокращалась донельзя. 
     
     Он выбрался из подвала и направился в дом к Краханам.  Варьируя меж руин, Билл ста-рался никому не попадаться на глаза, а люди ещё встречались на улицах, хоть и довольно редко.  К его счастью «Ангелов» на пути не попадалось, и он не забивал голову вопросами, почему так. 
     
     Лишь бы на них не наткнуться вовсе. 
     
     Но опасения так и остались всего лишь навсего опасениями, когда до пристанища семей-ки Краханов весельчак Билли добрался без лишних приключений.  Но как только он вошёл в комнату, где надеялся застать Сару, то мгновенно пожалел о том, что примчался сюда. 
     
     Засохшая кровь красовалась на полу, стенах, потолке… везде! Воняло человеческими от-ходами и тлением гнилого мяса…
     
     Тяжело сказать, что здесь произошло, ибо та, которая могла хоть что-то поведать, лежала в разных углах комнаты. 
     ***
     Антракт. 
     
     Чёрная бесконечность прорезалась алыми волнистыми сполохами, вбирая в себя, весь смысл вечности.  Шепчущиеся огоньки ласково баюкались в темноте, тихо повторяя одно и то же. 
     
     Тела, похожие на него как две капли воды, устилающие всё вокруг ковром, исчезли, рас-творились в черноте.  Огоньки поглощали их, точно вампиры.  Что бы это значило?
     
     Мириады одинаковых тел, без дыхания и жизни, лежащие в пустоте и переговариваю-щиеся между собой в унисон пылающих точек.  Может это некий фундамент? Фундамент мира?. . 
     
     Точно!
     
     Только мира – не в понимании Земли! Мира – в понимании души! В понимании челове-ческой сущности! Того божественного, а не животного начала.  Глубинного и по-настоящему вечного! Это первый порог лестницы, ведущей к Истине, сокрытой за толщей космической черноты. 
     
     Вот, что это было.  И это, по правде, чудесно! Прекрасно! Когда вокруг витает жизнь, а не смрад смерти, естество ликует от счастья.  В окружении жизни и дышать легче. 
     
     Он присел около огоньков, прислушиваясь к их шелестящему гласу, и взял один из них в руки.  На светящемся дне, где билось некогда остановившееся сердце, плескалась аромат-ная жидкость цвета солнца.  Цвета жизни!
     
     Он поднёс это к губам, игнорирую жар и выпил сладкий нектар, оставив светящийся огонёк в молчаливом окружении черноты, подальше от остальных его собратьев. 
     
     Жидкость растеклась по всему телу, вселяя свежесть в каждую частичку его духа и тела. 
     
     Он засмеялся, ибо под кожей проползли маленькие жучки щекотки, но он чувствовал, что жизнь, покинувшая идентичные ему бездыханные оболочки, вселилась в него самого.  Фундамент слился с пустотой, и он ощутил некое рождение!
     
     Он знал, что сам стал душой, трепыхающейся на дне маленьких светил.  И начал шептать на их манер, понимая их речь, и понимая себя. 
     
     Мир закрутился во все стороны сразу и поднялся жуткий ветер.  Пошёл дождь разрушаю-щий всё привычное.  Капли низвергались из пустоты напротив порыва ветра.  Он ощутил, что душа обрастает плотью, которая умерла там, где… холодно и безразлично.  Где лишь только серый камень и чёрная пыль. 
     
     Он услышал знакомый голос.  Сухой, старческий и спокойный.  Слова рассыпались на буквы и теряли общий смысл, но становилось почему-то приятно.  Вернулось ощущение жара и холода.  Будто в куклу вдохнули бьющееся сердце и пульс.  Будто мёртвая земля уступила место зелёной траве…
     
     Всё началось сначала, а в руке тем временем хранился холодный кусок железа…
     ***
     
     Глава четвёртая. 
     
     - Мать твою! – воскликнул Билли, стараясь и вовсе не завизжать от увиденного.  Однако сдавленный стон всё же просочился во внешний мир.  – Охренеть! – И в очередной раз он не смог пойти против собственной природы.  К горлу подкатил склизкий вал рвоты, вы-рвавшийся наружу зловонным потоком. 
     
     Ноги подкосились, точно срублены деревья, а красный румянец в ужасе уполз с лица, отдавая своё место бледности.  Сам он упал на заляпанный кровью пол.  Как ни было противно, но подняться не было сил, и максимальное на что хватило ничтожного запаса сил это на то, чтобы он смог лишь отвести взгляд от головы Сары, безжизненное стекло глаз, которой буравило её же тело, только лежащее от головы в нескольких шагах. 
     
     Кто-то постарался за него.  Очень постарался, глядя на плодотворные результаты. 
     
     Только с изощрённой жестокостью. 
     
     Возникало чувство, что её просто рвали на куски, как мягкую игрушку озлобленные дети, а она до последнего всё это чувствовала.  Хотя вероятнее умерла она быстро, и плевать ей было на всю жестокость, но всё же… Возможно происходило это тогда, когда её мужа поджарили как индейку, и тогда мечта умереть в один день у них сбылась.  Кровь была засохшей, и воняло уже так, что впору от этого терять сознание. 
     
     Твою мать!
     
     Страшно.