(продолжение)
Глава пятая.
… тихое перелистывание страниц…
Из слабых домашних колонок вырываются тяжёлые отголоски «Children Of Bodom», вро-де песня «Angels don’t kill».
Нет, не надо!
Кипит чайник. Из-под крышки вырывается свистящий пар. Это недалеко. Может в сосед-ней комнате, а может чуть подальше, но довольно близко. Свист сильный, слегка против-ный.
Хватит!
Неподалёку журчит вода. Громко. Словно водопад. Но это только кажется. Наверное, на-бирается ванная, усеянная разными шампунями, гелями для душа и кремами. Может даже свечки есть. Но это всего навсего полёт фантазии.
Пожалуйста, не надо!
А может, эти звуки просто кажутся, а на самом деле где-то работает телевизор, изобра-жающий человеческий быт, от которого обычно воротит.
Перестаньте!
А может просто кто-то играет в компьютер? Почему все эти звуки слышны одновремен-но? Дьявол!
Самое странное то, что вкупе со всем этим слышен вой ветра и шелест раскачивающихся цветов, радующих терпким ароматом природы. Нектар счастья.
Всё это невозможно, нереально, глупо и…и как-то совсем далеко-далеко, хоть и слышит-ся у самого носа. Всё запредельно высоко и так же запредельно низко. Всё не здесь и ни-где!
Хва!. .
Джэйсон открыл глаза, но вместо ожидаемого неба увидел над собой низкий потолок. Он повернул голову и обнаружил, что лежит на шерстяном ковре, а рядом с ним стоит помя-тая двухместная кровать. Чуть поодаль расположился шкаф, в котором обычно хранят одежду и нижнее бельё. С правой стороны от кровати находится окно, пропускающее в спальню ласковое утреннее солнце. На бежевых обоях красуются рамки с фотографиями Джэйсона и Сары. Фотографии того времени, которое горьким дымом растворилось в темноте.
Парень оглядел всё это ещё раз и готов был поклясться, что либо он мёртв, либо сошёл с ума. Либо сошло с ума всё его окружающее и вообще весь Мир. Второе, казалось неуме-стным, так как Мир сошёл с ума уже как год назад.
Окончательно и беспросветно.
Вместо грязных и порванных лохмотьев на Джэе красовались чистые синие джинсы и щегольская чёрная рубашка навыпуск с подвёрнутыми рукавами.
- Боже мой… - только и смог слабо пролепетать Джэй, заливаемый до краёв волнующим удивлением. Да и больше сказать то было нечего. Слова в этой ситуации стали невесомы и бесполезны.
Всё окружающее казалось абсурдным и глупым, но бывший журналист улавливал себя на том, что он верит во всё это! Вся эта чепуха кажется перед ним реальной!
Но как, чёрт побери?!
Ведь буквально несколько минут назад он обессилевший болтался на кресте, пожираемый энергетической дрянью проклятых «Ангелочков». Он должен был умереть, а он…
А может всё предыдущее было просто гадким кошмаром, который останется в памяти на долгие года?
А может!. . может, он мёртв и попал в Рай? Возможно и ад, кто знает, что там за дверью?
Сомнения резали душу поперёк, ибо однозначного объяснения всему просто не приходи-ло в голову.
Он попытался подняться на ноги и удивился тому, с какой лёгкостью он это проделал. Привычка просыпаться от холода с онемевшими руками и ногами давала о себе знать. Не-привычно было вновь ощутить себя человеком.
Джэй увидел в окне не руины изувеченного города и серое покрывало, нависшее над ним, а небольшую опушку, поросшую цветами, которые нежились под ярким солнцем.
Солнцем!
Джигоку солнце и самым скупым лучиком не одаривало, будто обиделось на что-то! Оно пряталось за серой хмарью, испугавшись новых кровожадных гостей-хозяев. Или просто Бог держал его на привязи, как буйную псину. От любой перспективы легче не станови-лось.
Потоптавшись около окна, Джэйсон направился к двери, из-под которой пробивался сла-бый, но ощутимый запах готовящейся еды.
Жареная курица в японском соусе. Это благовоние ни с чем нельзя перепутать!
Бывший журналист потерял связь с реальностью или реальность потеряла с ним связь, это не имело значения, ведь вокруг было слишком всё прекрасно, чтобы пытаться объяс-нить абсурдность происходящего. Возвращаться к летунам на крест Джэйсон не хотел. Да и, в конце концов, абсурд не требует своего объяснения, когда чувствуешь себя хорошо. А когда чувствуешь себя хреново, то и объяснение всему найдётся с большей лёгкостью.
Сглотнув застывший в горле сухой ком, он толкнул дверь и зажмурил глаза. Слишком уж боялся увидеть там нечто, что разрушит прозрачную гладь его радости. Но ничего такого не последовало, лишь изумление зашкалило за допустимую норму, и термометр разлетелся на куски. Однако ртуть в этот раз обернулась не отравой, а лечебным снадобьем.
Спальня вывела в просторную и светлую залу, освещаемую множеством окон, за которы-ми так же красовалось буйство цветов. Посередине залы стоял лакированный столик, на котором расположились телефон и пульты от телевизора. Около стола красовался мягкий диван, обтянутый кожей, на которой переливались блики солнца. С обеих сторон от теле-визора расползались полки, забитые книгами и любимыми журналами Сара. Она их, к сожалению, предпочитала больше, нежели художественную литературу. Около одного из окон стояла невысокая тумбочка с дисковым магнитофоном, проигрывающим «Children Of Bodom». Только уже другую песню, название которой Джэй не знал. На стенах висели незамысловатые картины. Одна изображала великолепный линкор, борющийся с морской стихией. Другая – обыденный натюрморт с преобладанием красного цвета: разрезанный грейпфрут, клубника, малина, яблоки с красноватым отливом, гранат; и тут, ни к селу ни к городу, была нарисована ярко-зелёная груша. Казалось, что и она борется со стихией преобладания красного цвета… Пол устилал широкий ковёр, испещрённый узорами. Их и разобрать-то было трудновато, не то что бы как-то трактовать.
Здесь запах жареной курицы в японском соусе становилось невыносимым и притягиваю-щим магнитом к кухне. Из самой кухни доносились немелодичные подпевания магнито-фону и звуки, неустанно сопутствующие домашней готовке.
