Джэйсон чувствовал, как былые воспоминания усыпают в нём под действием снотворно-го – счастья. Но это было более чем странно, учитывая то, что он пребывал в Аду и борол-ся со своей смерть и со смертью своей жены не менее года! А сейчас он готов был раста-ять от того, что чувствует счастье от запаха, курицы в каком-то соусе, а тревога потихонь-ку сгорает и её прах улетает вместе с ветром! Святое дерьмо, что за ересь!
Он постоял ещё немного, стуча пальцами в такт песни по джинсам, а после неспеша дви-нулся на кухню, растянув лице довольную улыбку.
… на Саре была одета лишь полупрозрачная блузка, покрывающая изящное нагое тело, линии которого пробуждали в недрах сознания нечто трепещущее и страстное. Шёлковый каштан волос ниспадал с плеч и опускался на спину. Кожа гладкая… настолько гладкая и чистая, что от неё даже отражается солнечный свет, возбуждающе ползая по ней. Она крутилась у электроплиты, напевая и поглядывая в духовку.
Запах еды сводил с ума, бьющим в нос аппетитным ароматом и предвкушением эстетики, но Сара… она сводила с ума гораздо сильнее. Мысли, как бешенные гончие носились в голове, когда Джэй смотрел на её тоненькую талию. Она возбуждала и пробуждала внутри те запретные фантазии, которые порой трудно сдерживать. Джэйсон уже и не в силах был терпеть обуревавшее его вожделение и обнял её, прижимаясь к спине. Гладкой и чистой спине. Девственной и прекрасной!
Она удивлённо вздохнула и засмеялась,… повернулась и…
Твою мать!
На Джэйсона глядел полусгнивший труп! Кости торчали из гнилого мяса, глаза еле дер-жались в выеденных буркалах, клочки волос, цвета пожухлой листвы торчали со всех сторон! Она открыла челюсти, обнажая ряд гнилых зубов, и высунула язык, покрывшийся едкой слизью…
Последнее, что сделал Джэйсон – это со всей силы двинул чудовищу по лицу, что некогда было его женой, и повалился на пол, ощущая, как его рука утопает в протухшей гнили полуистлевшего человеческого мяса.
***
… над головой шумели «Ангелы», суетящиеся из-за взрыва храма, где было столько их сородичей. О чём они говорили было совершенно непонятно, ибо их язык не походил ни на один из земных. Но по встревоженным ноткам в их голосах было не трудно догадаться, что обсуждают они далеко не прекрасную роль Джека Николсона в фильме «Пролетая над гнездом кукушки». Они изрядно напуганы. Напуганы до ужаса!
Он стоял в эпицентре всей этой суеты. Серокрылые нависли над ним грозными облаками, но почему-то ничего не предпринимали, как ни странно. Вокруг дымились головни церкви, которую сами летуны и изничтожили в пыль.
Джэйсон ошарашено крутил глазами, пытаясь хоть что-то понять, но тонкая нить разга-док, похоже, сгорела вместе с храмом и теперь вонюче дымилась. Про кошмар, который был перед этим парень уже и позабыл, сосредотачивая своё внимание на то, что происхо-дит сейчас в реальном Джигоку. Слишком уж всё это волнительно.
Почему он жив?!
Как такое могло случиться?!
Он сам чувствовал, что плоть поджаривается, когда он висел на кресте, но сейчас всё бы-ло по-другому, будто и не было никакой изуверской экзекуции. Ушла усталость, боль… даже стигматы исчезли, не оставив на коже и розовых рубцов.
Он был жив, но поверить в это было трудно, хоть и хотелось. Сомнения в здравости рас-судка свили прочное гнездо в его голове и нарожали много маленьких детишек, чтобы те продолжали дело родителей.
Спустя несколько минут он почувствовал, что правая рука что-то сжимает… холодное и жёсткое.
В руке он держал обломок с загадочной надписью «Последняя», который ему вручил странный священник странного храма. Холодное железо врезалось в горячую ладонь и прорезало кожу до крови, но боли Джэйсон не чувствовал. Хотя возможно она была столь незначительна, что мужчине не пристало обращать на такое внимание. Но всё же кровь обильно струилась по ладони.
Ему было не по себе. Ощущение того, что внутри бездонный колодезь какой-то энергии, захлёстывающей его сознание, было довольно непривычным. Эта энергия растекалась по кровеносным сосудам, питая сердце чем-то неведомым и слишком уж мощным… Это чувство сопутствовалось осознанием того, что он готов на многое, что его прежние силы не в сравнение с предыдущими!
Может…
Может, гости-хозяева тоже это чувствовали, поэтому держались на приличном расстоя-нии, дабы не подпалить свои задницы? Но они же могли полить его свинцом сотен ору-дий, ждавших в их руках! Почему они, чёрт возьми, не стреляли?!
А может они пробовали, когда мистер Джэйсон Крахан, бывший журналист был в эйфо-рии, но у них ничего не вышло?! Что-то пошло не так, поэтому они все и пообсерились от ужаса?!
Объяснение не хотело одарить Джэя своими плодами, они почему-то становились для него, недосягаемы, будто сторонились. Возможно из-за того, что он не был гладко выбрит и чисто вымыт. А возможно они держались в стороне, потому что парень чувствовал внутри себя нечто исполински-мощное. Нечто нечеловеческое и страшное для окружающих.
Всё вокруг его боялось! Даже наверно воздух! Казалось, что ещё чуть-чуть, и он сам бу-дет бояться себя и страх его будет гораздо оправданней, учитывая ещё и то, что сам себя он посторониться, не сможет, как бы ни хотелось.
Стоять истуканом – не лучший выход из сложившейся ситуации, да и вообще не выход, поэтому Джэй сделал несколько шагов и «Ангелы» встрепенулись, не желая отпускать его на волю, но приближаться никто так и не стал.
Он усмехнулся…
… через несколько минут его окаянные ноги мчались по улицам Джигоку, когда за спиной хлопали крыльями обезумевшие летуны. Всё складывалось в который раз не в лучшую сторону для бывшего журналиста. Кто-то осмелился стрелять, но удача распутница бросила ему пыль в глаза и пуля пролетела над ухом Крахана, его самого не задев. Но это испугало самого парня и послужило допингом для смелости остальных преследователей. Сам он помчался прямиком по развалинам, стараясь укрываться под дырявыми крышами, а серокрылые, вдохновившиеся подвигом сородича засвистели в воздухе свинцом, пробивая камень. Джэй уже не чувствовал себя так же самоуверенно, как прежде. Склизкий червь страха и разочарования выполз наружу и напомнил о своём существовании!. .
Налево!
Ныряем в дыру в стене и вылетаем в просторный двор, открытый со всех сторон, но так как не возникает желание быть продырявленным, стопоримся буквально мгновение.
Вперёд!
Ноги захрустели по гравию, пытаясь достичь хоть какой-нибудь защиты. Влетаем в узкий дверной проход! Осматриваемся несколько секунд! Тяжело дышим! Находим разбитое окно! Выскакиваем в него!
Направо!
Ноги поворачивают за угол, и мешок с костями натыкается на человека, который ошара-шено, оглядывается вокруг! Выдавливаем из сжавшейся глотки несколько скупых матов и продолжаем движение. Тяжело дышим! Больно.
Назад!
«Ангелы» совсем близко и ещё несколько секунд и тело Джэя станет неплохим дуршла-гом. Но вот совсем не хочется стать столовым приспособлением!
Всё же ноги приводят тело к нужному выходу и вот, он уже мчится по улицам бывших торговых рядов. Люди ещё попадаются на пути, но лишь завидев разъярённую кучу серо-крылых, разбегаются в разные стороны с воплями и без.
Джэйсон бежит на пределе своих возможностей, но усталость лишь бьётся к нему в окно, вопрошая милостыню. Но вместо стекла стоит стеклопакет и все попытки усталости оста-ётся бесплодными. Крахан чувствует себя прекрасно, но надоедливый хвост не даёт ощу-тить радость сполна и не исчезает, поэтому приходится силы, тратившиеся на мысли пе-реключить на ноги.
Осколок!. .
Не получилось. Ещё одна мысль настойчиво требует своего рассмотрения, точно антиви-рус, нашедший в дебрях компьютерной сети, спрятавшийся вирус, портивший воздух всей системе.
Осколок!. .
Почему-то он не сомневался, что странный дар старика сохранил ему жизнь в горящем аду, и, что именно его летуны так и бояться.
Он извлёк из кармана заветный подарочек, который всё так же был объят холодом.
«Последняя»…
- Что «Последняя», чёрт?! – крикнул он самому себе, не рассчитывая дождаться мало-мальски здравого ответа.
Недалеко показалось пресловутое здание бывшей школы, где и схватили «Ангелы» за яйца его и весельчака Билли. Парень забежал внутрь, поскрипев по битому стеклу, поднялся на второй этаж, прижался к стене…
Звук перепончатых крыльев летел к нему гаркающим кровожадным коршуном. Сердце бешено стучало в унисон такому же дыханию.
Страшно…
Холодно…
Тяжело…
По лбу бегут бисеринки пота, устраивая гонки на выживание, а после обдают губы влаж-ной солью.
Количество читателей:
