Я покажу тебе кое-что… Уверена, что после этого ты не захочешь продолжать общение с этой грязной сукой. Я покажу тебе настоящую любовь!
Я увидел перед собой весьма странную картину, которая сразу же пробудила во мне тревогу, затаившуюся в ожидании ужаса. Из темноты проступили две человеческие фигуры, освещаемые неким волшебным светом, так как я не смог определить естественный источник этого света. Они словно светились изнутри. Будто их тела набили светящимися лампочками. Передо мной стояла Кейт, зелёные глаза которой, как и прежде блестели, как золото под солнцем и… Вторая фигура вызывала во мне исполинский глубинный страх и недоумение… Я увидел самого себя!
Верно!
Себя самого!
Двойник стоял рядом с Беатрис и смотрел куда-то вдаль отстранённым и безжизненным взглядом, точно не человеком он был вовсе, а куклой. Красивой, изящной, но пустой куклой.
– Что за чёрт? – пробубнил я, ни к кому не обращаясь, но Дара приняла вопрос в свой адрес и усмехнулась, обнажая ряд белых зубов.
– Сейчас увидишь, братик. Надеюсь, это изменит тебя в корне.
Меня всегда раздражало, когда люди говорили загадками, а тем более, когда при этом открыто насмехались, стараясь ущипнуть побольнее. Тогда мне было явно не до раздражения, ибо то, что я увидел в дальнейшем, на самом деле меня изменило. Если бы весь этот кошмар приснился мне во сне, я бы не обратил никакого внимания, но то была реальность – реальность параллельная той, к которой привык я, к которой привыкли вы! Это была реальность страха! Боли! Ненависти! Мести!
Кейт накрыл огромный стеклянный купол квадратной формы. Толстые прозрачные стены появились из ниоткуда, будто их наколдовал некий невидимый человеческим глазам чародей. Купол заключил в себя девушку, будто она в чём-то провинилась, и требовалось наказание путём лишения свободы. Не знаю, пропускали ли эти стены через какие-нибудь щели воздух, но отстранённая доселе девушка накинулась с кулаками на эту стену. Её лицо быстро побагровело от неистовых криков, она разбивала кулаки в кровь в бесполезном шквале ударов о толстые стеклянные стены, её глаза налились слезами…
– Господи, что ты делаешь?! – крикнул я сестре, но это ничего не изменило, а лишь вызывало в ней ещё большую радость.
Глядя на Кейт у меня защемило под сердцем, ибо я вспомнил её жизнерадостной и сильной, а там, в этой прозрачной тюрьме, она была слаба, как маленькая веточка под гнётом бешенного ветра, она была сломлена и подавлена, поэтому мне стало не по себе. Мой двойник в тот момент тоже не терял времени даром. Он увидел, что происходит с девушкой и с яростью обезумевшего тигра бросился на стеклянный купол. Его мощные удары обрушались на толстое стекло с дьявольской скоростью. Он хотел высвободить девушку из тюрьмы, спасти её свободу…
– Женщина без любви – существо, заслуживающее сочувствия, потому что она заперта в тюрьме собственного одиночества. Ей намного тяжелее, нежели мужчине, потому что она живёт сердцем, руководствуется эмоциями. Она заперта! – Я слышал слова Дары и понимал, к чему она клонит. Боже, я знал, что она хочет сказать!
– Женщина без любви хочет вырваться из этого ограниченного пространства, чтобы увидеть солнце и жизнь! Чтобы почувствовать это пресловутое счастье!
Кулаки двойника покрылись кровью, сочащейся из ран. Кейт перестала кидаться на стену, то ли впав в отчаяние, то ли полностью полагаясь на парня извне. Она упала на колени, уткнулась в ладони и плакала.
– Но сама женщина не может пробить эту стену! Ей нужен мужчина, который высвободит её, поставит на ноги, полюбит, которого полюбит она, который сможет ради неё усмирить свою гордость!
Двойник покрылся потом, на лице проступили желваки, а яростный огонь в глаза разгорелся с такой силой, что, казалось, заполнит собой всё.
Удар!. .
Стекло треснуло! По толстенной стене пробежали змейки трещин! Кейт подняла заплаканное лицо и с надеждой уставилась на них. Двойник, переводя дыхание, изумлённо воззрился на плоды своих стараний и принялся колотить ещё сильнее.
– Он борется! Чувствует боль! Страдает! Но, в конце концов…
Трещины стали расползаться по всей стене с противным треском, который для узницы зловещего купола звучал симфонической музыкой. Ещё мгновение и кулак двойника пробил стекло насквозь!
В кулак впились мириады осколков, углубляясь в кожу и в мясо, но он не чувствовал боли, потому что его захлестнула волна восхищения и надежды на то, что он сможет высвободить прекрасную незнакомку! Что он сможет быть с ней!
–… он пробивает стену одиночества и высвобождает вожделенную даму сердца! – Слова Дары звучали насмешливо и колко, но я перестал её слушать, так как сосредоточил всё свое внимание на битве и триумфе моего двойника, справившегося с непосильной задачей. Стены осыпались, и дыра становилась всё больше и больше! В конце концов, он сумел спасти девушку, бросившуюся к нему в объятия. Его окровавленные руки сомкнулись на её спине, и я ужаснулся, в какое кровавое месиво они превратились!
Отчаяние и бессилие Кейт испарились, как тело вампира, сжигаемого враждебными ему лучами солнца. Она плакала, крепко обняв моего двойника, но её слёзы уже не были горькими… это были слёзы счастья, которые давались ей с лёгкостью. Казалось, что она хочет выплакать всё своё душевное негодование, чтобы тем самым выразить огромную благодарность своему спасителю.
– Женщина добивается своего! Она становится свободной, сильной, смелой!
Жалкие, на первый взгляд, потуги Дары начали выводить меня из себя. Её быстро произнёсённые предложения звучали, как автоматная очередь. Слова достигали своей цели и не оставляли от сердца и живой точки. Комок пульсирующих мышц был чертовски изрешечен.
На лице спасённой бедняги появилась улыбка, озаряющая заплаканное лицо. Глаза застилали слёзы, поэтому перед ними всё было туманно, но, не смотря на это, она видела лицо моего двойника и восхищалась его красотой, хотя я себя красивым никогда не считал. Она опустилась на колени и взяла в руку пригоршню битого стекла. Острые осколки вонзились в её ладонь, но она даже не поморщилась, а всё с той же тёплой улыбкой поднялась на ноги.
– Что она делает? – В голосе прозвучали нотки нарастающего беспокойства. В голове возникли ужасные мысли, потому что фантазия художника никогда не позволяла мне расслабиться и глядеть на мир, как все простые люди. – Что она делает?!
– Она освободилась. Стала любить. Стала любимой…
Кейт схватила свободной рукой голову своего спасителя и засунула ему в рот битое стекло, зажатое в руке! Осколки порезали губы, дёсны, по подбородку потекла алая кровь. Парень удивлённо выкатил глаза, испытывая шок, но не сопротивлялся, а лишь проглатывал стекло. Кровь потекла по подбородку! Раздались приглушённые стоны свирепой боли и едкого отчаяния!
– Что ты творишь, мать твою?. . Бешеная мерзавка…
– После освобождения женщина уничтожает любые следы своего заключения, и от этого будет страдать её спаситель, ибо любые улики она похоронит в нём, а что станет с ним в дальнейшем… это дело житейское.
Дара разразилась громким смехом. Кейт улыбалась, поднимала осколки и впихивала их в рот моему двойнику. Он задыхался, но проглатывал, разрезая свои внутренности. Он кашлял, и изо рта сыпалось битое стекло, заляпанное кровью и кусочками плоти. Он упал на колени и стал бить себя в грудь, старался выплюнуть стекло, но оно проваливалось в горло, убивая его так медленно, что он познал все адские муки в полной мере… Кровь хлестала, как из пожарного шланга.
– Сука…
Мой шёпот был горяч и холоден одновременно.
– Ненавижу…
Слова стали сухими, шершавыми, как наждачная бумага.
– Самодовольная мразь…
Глаза налились кровью. Во рту пересохло. Из глубин души поднялась ярость, а за ней следовало безразличие к самому себе.
– Чокнутая сука! – крикнул я и со всей силы, которая только имелась в моём теле, ударил то, что некогда было моей младшей сестрой. Она удивлённо вскрикнула, отлетела на несколько метров и упала. Я разбил ей нос, который после этого сильно кровоточил. Она кое-как поднялась на локтях и взглянула на меня, а я упивался злобной радостью, что доставил боль этой чёртовой бездушной твари!
– Как ты можешь, братик?. .
