"Каждый имеет право на ошибку,
но не каждому позволено вовремя заметить её".
(с)Юзеф Йотем.
– Даррен!
Вокруг витала приторная тишина, разливая повсюду сонливость, лень и отвращение к любому виду деятельности. Меня обуяла такая истома, что все проблески силы воли и мизерного трудолюбия канули в Лету. Хотелось лишь погрузиться в мрачные глубины своих отвлечённых размышлений или вовсе забыться крепким и сладким сном с красочными и яркими сновидениями. И уж точно не хотелось утруждать себя каким-либо трудом или угнетающими рассуждениями на тему «впереди целый год изнурительной работы с несчастными людьми, забитыми до крайности проблемами и заботами разного рода». Отличный отпуск до сих пор оставался в моей памяти и играл буйством чудных впечатлений и приятных воспоминаний, поэтому было крайне тяжко переключиться на всю эту повседневную суету, наполненную бумажной волокитой, бессонными ночами и распухшей головой от проблем клиентов. Но клиенты – мой хоть и чёрствый, но всё же единственный кусок хлеба, поэтому приходится терпеть все их прихоти.
– Даррен!. .
Мягкий женский голос прозвучал на этот раз громче и ближе, что беспардонно вырвало меня из цепочки размышлений. Меня вновь окружили серые стены тесного и душного кабинета, уставленного стеллажами с уймой книг по психологии. Рабочий стол, за которым я сидел и бездельничал, был засыпан разными документами и рабочими материалами, от которых голова шла кругом, и хотелось сбежать куда-нибудь далеко, где светит солнце, грохочет Metallica и льются реки виски. После отпуска на меня столько работы навалили, что, казалось, легче укусить себя за спину, нежели разобраться со всем этим в приемлемые сроки. Тогда я подумал: «А не послать ли к чёрту эту работу и рвануть в Рим приобщаться к античной культуре, или в Японию, чтобы полюбоваться красивейшим действом – цветением сакуры, и попробовать хвалёное саке, но быстро передумал, так как мои родители никогда не соревновались с Биллом Гейтсом в богатстве, а я не женился в своё время на какой-нибудь глупой, но чертовски богатой Стефани Майер. К сожалению, мой отец работал охранником в местном ресторане, а матушка медсестрой в роддоме, где месяцами задерживали зарплату, и я был к тому же холост, поэтому для того, чтобы вкусно кушать и сладко спать в тепле, мне пришлось отказаться от своих авантюрных идей и приступить к работе (как отвратительно звучит это слово).
В кабинет вошла стройная и высокая блондинка лет тридцати, выпятив вперёд свою грудь (небось, набила лифчик ватой, ибо слишком уж она пыталась всем показать свой размер). Она была недурна собой и явно гордилась этим превосходством над другими женщинами, но, к сожалению, за этим плюсом она не замечала своего недостатка, так прекрасно гармонирующего с её манерой выпячивать грудь – она была глупее любой никудышной пробки! Но её это в принципе не огорчало, потому что ей редко кто-либо об этом напоминал. Одежда её состояла из строгого официального костюма серого цвета и чёрных туфель на высоких каблуках. Наряд смотрелся на ней глупо и неестественно, поэтому она чем-то походила на обезьяну, облачённую в монашескую рясу. Но мнение окружающих её не волновало, потому что она обожала воображать себя стильной и серьёзной леди, как любят это делать школьницы младших классов.
– Даррен, привет, – с бессмысленной улыбкой поздоровалась она, глядя на беспорядок на моём столе. – Много работы, я гляжу?
«Ты охренительно проницательна, чёрт возьми!» – подумал я, но вслух сдержанно ответил, чтобы не выслушивать бессмысленный понос её обиженой ругани:
– Да.
– Не везёт… Так всегда после отдыха: ещё толком не отошёл, а тут сразу куча работы, хоть на стенку лезь. А ведь всё ещё нужно сделать вовремя! – воскликнула она так, словно произнесла нечто абсолютно всем неизвестное.
– Неплохое открытие, – съязвил я, но она либо ничего не поняла, либо проявила немного здравого смысла и не стала пререкаться (может, в её голове присутствует хотя бы одна единственная извилина?. . ). Но я склонялся к первому варианту. Но не будем об этом, а то уж слишком попахивает личной неприязнью. В принципе так оно и есть, но не в этом суть.
– И как ты со всем этим справляешься?. . Наверняка нужны крепкие нервы, чтобы просто пересмотреть все эти бумаги, не говоря уже о работе с клиентами.
– Это трудно, Рита. Ты права.
– Конечно! – просияла она, услышав подтверждение своим догадкам. Я стал тихонько постукивать пальцем по столу – мои нервы начали шалить. Работа психолога не делала меня спокойнее, а даже, наверное, действовала наоборот.
– А у меня немного работы. Я скоро возьму отпуск и поеду…
– Извини, Рита, это конечно всё очень интересно, но я сейчас немного занят и пытаюсь сосредоточиться… Ты что-то хотела?
Рита нахмурилась. Она была явно недовольна тем, что я так нагло прервал её увлекательный рассказ на самом интересном. Ведь она хотела поведать мне потрясающие подробности своей невероятной жизни!
– Тебя шеф к себе вызывает, – обиженно буркнула она.
– Зачем?
– Мне без разницы…
Рита развернулась и вышла из кабинета с таким надменным, но в то же время глупым видом, что я не удержался и прыснул, отчего она густо покраснела и брякнула что-то грубое и бессмысленное, но я уже чувствовал облегчение от того, что она избавила меня от своего присутствия, потому что меня совершенно не прельщала перспектива слушать её бредни.
– Ну ладно… Спасибо! – крикнул я ей вдогонку и поймал себя на мысли, что не удивлюсь, если однажды она придёт на работу с грудью, которая перевесит её саму.
– Могла бы и позвонить, чтобы сказать это, но нет - припёрлась… Ладно, чёрт с ней!. .
Шеф редко к себе кого-либо вызывал, потому что считал, что все в его фирме должны работать как можно дольше, так как это набивает его широкий карман хрустящими бумажками, не имеющими запаха. Он не любил перерывы и часто придумывал всем дополнительную работу и, разумеется, как самый честный и справедливый предприниматель, её не оплачивал. Проклятый говнюк пытался заставить работать даже на выходных и в праздники, но сильно давить не осмеливался, боясь потерять ценных сотрудников. Сам он конечно тоже время попусту не тратил и не транжирил папочкины деньги на шлюх, наркоту, выпивку и ночные клубы, а пахал, как бык, но от его ярого энтузиазма страдали окружающие, что заметно портило его репутацию среди подчинённых. Однако фирма под его руководством процветала и занимала лидирующие позиции в списке лучших психологических центров в городе. У него были постоянные клиенты, его уважали и спонсировали власти, поэтому люди старались удержаться на своём рабочем месте, дабы подарить светлое будущее своим детям и спокойную старость себе самим. Всё чертовски просто и до тошноты отвратительно.
Я не стал даже думать о том, что потребовалось этому мерзкому толстосуму, а решил отправиться прямиком к нему в кабинет, чтобы, не дай бог, не заработать себе «облагораживающего дополнительного труда» (шеф так любил эти слова, что теперь при каждом их произношении кем-либо меня подташнивало).
Выйдя из кабинета, я заметил в конце коридора Риту, с восхищением рассказывающую какой её ждёт отпуск бедному молодому психологу, который только-только устроился в наш центр и не знал, с кем следует поддерживать диалог, а кого стоит избегать. Он бросил на меня полный отчаяния взгляд, и я ответил ему искренним сочувствием, но не предпринял радикальных мер для его спасения. Думаю, парню хватит и одного общения с Ритой, чтобы понять, что она за человек. Конечно, без женщин невозможно, и не все они такие, как Рита, но порой, я готов втесаться в ряды женоненавистников лишь потому, что одна нелепая дура постоянно поражает меня своей чудной способностью глупить, оставаясь при этом главным секретарём начальника одного из крупнейших психологических центров в городе. Хотя я всегда думал, что лишь внешность позволила ей занять столь почётный и высокий пост. Шеф всегда снисходительно относился к красивеньким цыпочкам.
Перед тем, как побеспокоить начальника своим визитом, я предусмотретительно постучал, слегка приоткрыл дверь и будничным тоном произнёс:
– Можно войти?
– Проходи, – одобрительно пробасил шеф, и я вошёл в просторный кабинет, освещаемый двумя большими, выходящими на улицу, где вовсю светило летнее солнце, окнами. Окна были открыты, поэтому, входя внутрь, я ощутил приятную свежесть сквозняка. На подоконниках стояли горшки с разными цветами, жадно впитывающими солнечный свет. Около окон стоял небольшой рабочий стол начальника, на котором располагались компьютер, телефон, несколько фотографий, папки с документами, горшок с кактусом и канцелярские принадлежности. Слева от стола располагались стеллажи с рабочими документами, справа стеллажи с книгами, как и в моём кабинете. На стенах висели дорогие репродукции незнакомых мне картин, изображающих в основном, каких-то людей.
Шеф стоял около открытого окна, облокотясь о спинку кресла. Это был невысокий мужичок лет пятидесяти на вид с поблёскивающей на солнце лысиной и изрядным пивным животом. Верхние пуговицы его белой рубашки были расстегнуты, а на спине виднелись пятна пота.
