Уничтожая что-то светлое, низвергая это в бесконечный хаос, человек чувствует настоящую свободу.
Чёрт, я никогда не любил переезды из города в город, но для меня это жизненно необходимо, ведь если бы я задержался на одном месте на длительный срок, то либо уже был бы мёртв, либо попал бы за решётку, где мне вряд ли бы позволяли удовлетворять свои экстраординарные потребности. Я не любил переезды за скуку. Сутки напролёт ты трясёшься в этой долбанной железной коробке, а вечером ночуешь во вшивом мотеле. Но самое страшное, что далеко не всегда мне удаётся найти подругу на ночь, и перед сном я практически никогда не пишу, потому что после долгой дороги на это не остаётся никаких сил. Поэтому, из-за нарушения сроков, я иногда попадаю впросак перед своим издателем. Правда, рано или поздно меня прощают, поощряя мой безграничный писательский талант, за который я получаю хорошие деньги и могу позволить себе постоянное путешествие. В конце концов, для моей писательской карьеры необходимы путешествия, ибо именно они зачастую вдохновляют меня на творчество, а я не собираюсь растрачивать вдохновение попусту. Вот и в этот раз, мне не терпелось выполнить дело, при этом развлекаясь, а потом засесть в каком-нибудь ресторанчике со своим ноутбуком. Думаю то, что я тогда собирался совершить, дало бы мне огромный материал для работы.
Такое бывает всегда, поэтому я к этому привык.
Ехать до города оставалось совсем немного, но дождливая погода могла задержать меня в дороге, так как я не рисковал превышать скорость. Видимость была никакая. К сожалению, по этой причине я не мог насладиться практически пустой трассой. Иногда во мне просыпался дух гонщика, и я вжимал педаль газа в пол и гнал навстречу смерти, каждый раз ее, избегая, ведь я гораздо выше и могущественнее неё. Ведь она в моей власти, в моих руках. Ведь именно я решаю где, когда и кого она заберёт.
В бардачке раздался телефонный звонок. Я знал, кто звонит, поэтому не хотел брать трубку, но если бы я так сделал, то последствия могли бы быть непредвидимыми, поэтому я открыл бардачок, достал чёрный «Sony Erricson» и ответил на звонок. На той линии раздался хриплый мужской голос, подтверждающий мою правоту. Это звонил мой редактор – Роберт Либен. Жирный толстосум, любящий горячих девочек, выпивку, курево, иногда наркотики. Однако он как никто другой знал своё дело.
– Митч, чёрт, где ты пропадаешь?! Ты ещё неделю назад обещал прислать рукопись нового романа! Где она, чёрт побери?! – Роберт был из тех людей, кто любил покричать. Несмотря на его деловитость, он был довольно простым парнем, и все проблемы решал по-обычному, а не как высокоинтеллигентный издатель.
– Здравствуйте, мистер Либен. С романом всё в порядке, просто… непредвиденные обстоятельства.
– Это я слышу уже в течение пяти лет, чёрт возьми!
– Я… я понимаю, но это всё зависит не от меня. Я сейчас… в поездке, поэтому перешлю роман, как только у меня будет доступ в интернет. Я обещаю. Возможно, это случится даже сегодня. Посмотрим…
– Слушай, Митч, я понимаю, что ты там серьёзный писака с вагоном таланта и можешь себе позволить халявить, но это наглость! Надо держать себя в руках! В конце концов, ты за это получаешь неплохие бабки, так уж изволь постараться больше так не делать!
Интересно, как бы он со мной разговаривал, если бы всё обо мне узнал? Думаю, тон его понизился бы порядочно. Он и ему подобные всегда думали, что я простой писатель-фантаст, которые заслуживает похвалы за своё творчество, но не более. Они даже и не задумывались, что я мог бы быть психом, по их мнению (ведь такие, как они считают настоящих людей чокнутыми). Я ещё ни разу не прокололся. Я прекрасно играл свою роль заурядненького гражданина. Думаю, у них даже в мыслях не было, что я мог бы быть убийцей. Чёрт возьми, это так интересно – наблюдать за их ошибками, заблуждениями! Они не знают, кто я, но зато я это знаю, и мне это, чёрт побери, нравится! Только потому, что я такой, мои романы так прекрасны. Только, постоянно сталкиваясь со смертью, держа её за горло, зная её изнутри… можно писать шедевры, так ведь?
– Мистер Либен, я постараюсь, чтобы такого больше никогда не повторялось. Честно.
– Да уж, постарайся Митчел Кай! Я возлагаю на этот роман большие надежды, и не дай бог, ты потратил столько времени на какое-нибудь дерьмо!
– Я больше чем уверен, что это произведение станет бестселлером. Уверяю вас, мистер Либен. Оно не похоже на предыдущие.
– Так и должно быть! Ладно… у меня нет времени лясы попусту точить. Много дел. Давай быстрей присылай, договорились? Жду. Не разочаровывай меня, сынок!
– Постараюсь. Всего доброго, мистер Либен.
– Всё, пока.
Он положил трубку.
Такие разговоры возникают часто из-за моей незаурядности. Я Бог, а Бог не может позволить себе сидеть на одном месте, не так ли?
Такое бывает всегда, поэтому я к этому привык.
Город уже был совсем близко. Я чувствовал впереди средоточие похоти, корысти, злобы, ненависти, гнили, зависти, боли и страданий. От таких ощущений у меня на мгновение помутился рассудок. Слишком уж многое ожидало меня там, за густой пеленой дождя. На какой-то миг мне даже стало страшно, что я могу не справиться со своим делом и не смогу получить ожидаемое удовольствие. Но такое случалось каждый раз, поэтому я просто напросто заблокировал эти мысли и сильнее сжал руль автомобиля.
Проезжая мимо круглосуточного магазина, я ощутил острую надобность остановиться, а припарковавшись, вспомнил, что ещё не завтракал. Как бы в подтверждение моим мыслям, в желудке образовалась пустота, и на весь салон раздалось жалобное урчание. Я проголодался и до города терпеть не собирался. В магазине я купил две упаковки апельсинового сока, три свежих пирожка с мясом и один с корицей, два сникерса и пачку солёных орешков, после чего вернулся в свой плимут и поехал дальше.
Есть я старался аккуратно, чтобы не испачкать новый костюм и не засыпать крошками водительское сидение. Я никогда не был блюстителем чистоты, но находиться в грязи и вони мне не нравилось. Моя машина – мой дом, а мой дом – моя внутренность, и ей я не позволю быть в грязи.
Завтракая за рулём автомобиля, я поймал себя на мысли, что мне это нравится. Конечно, в городе я не потерпел бы такую пищу и позавтракал в каком-нибудь дорогом ресторане, но в пути такой возможности не было, поэтому дешёвая пища приобретала какие-то ценности. Не знаю, как точно это описать, но я чувствовал себя ребёнком. Именно в детстве я так постоянно и питался, поэтому и заработал гастрит. Может это была ностальгия? Скорей всего.
