В скором времени она уже перестанет к кому-либо прикасаться.
Интересно, куда попадают нимфоманки после смерти…
… в рай?. .
… или в ад?. .
–… мне кажется, что…
Гнев кипел во мне, как магма в вулкане. Ожидалось невероятное извержение.
–… Митчел Кай учился…
Мне было не по себе. Она говорила так, точно знала какую-то сокровенную тайну и собиралась её раскрыть. Кажется, она рассчитывала, что последствия могут быть самыми разными.
–… в Америке, а не здесь…
Я и не заметил, как рука достала из-за пазухи «Иерихон» и направила дуло в сторону Дианы.
Она поразила меня так, как никто и никогда не поражал. Вместо ужаса и страха, на её лице появилась ядовито-насмешливая улыбка, обнажающая поредевший ряд жёлтых зубов.
– Вы всё врёте, Митчел Кай с пистолетом в руке. Не знаете вы никакого Стэна.
Как могла она так спокойно реагировать на всё это. Возникало такое чувство, что она вообще не видит этого пистолета или знает наверняка, словно читает мои мысли, что я не выстрелю в неё.
Я так и не узнал её тайны, так как указательный палец нажал на курок и вырвавшаяся из дула пистолета пуля, вошла в череп, как нож в масло и вылетела с обратной стороны, разбрызгивая по салону кровь и мозги.
– Чёрт возьми!
Всё катилось с бешеной скоростью в смердящую пасть дьявола. Я понимал, что это полный провал, и это осознание навалилось на меня, как на Атласа целый мир. Где и что я сделал не так? Почему я не учёл ту возможность, что деревенская дура, помешанная на сексе, могла знать биографию довольно популярного писателя Митчела Кая? Почему я даже и не попытался понять, почему она меня не боялась? Какого дьявола, чёрт побери, я не выдержал и пристрелил её раньше времени?! Ведь от этого возникала череда диких проблем: весь салон плимута в крови и мозгах! в дом попасть будет дьявольски трудно, потому что Диана уже не проведёт меня внутрь, если я не найду по пути некроманта!
Чёрт!
Да плевать на всё это!
У меня сдали нервы во время работы, что случилось со мной впервые. Неужели я потерял сноровку?! Неужели пришло время, когда меня могут поймать?! Неужели я постарел?! Я не вижу и не понимаю элементарных вещей?! Ещё несколько таких казусов и я мог бы попасть либо в могилу, либо в тюрьму, и все газеты талдычили бы, что знаменитый мистер Мэнсон попался на элементарных вещах!
А представьте, какая от этого будет радость журналистам… Знаменитый писатель-фантаст вдохновляется второй своей работой – убийствами! Это сенсация! Будет столько грязи, лживых словечек…
Мне впервые за много лет стало страшно.
Я вспомнил, как мать в детстве запирала меня в чулане, когда я издевался над нашей кошкой.
Перед глазами маячили проклятые кровяные всполохи.
Сердце предательски сжалось.
Бешеный пульс стучал где-то в горле.
В голове верещали маленькие дети.
Плакали и стонали умирающие женщины.
Молили о пощаде прыщавые подростки.
Мой провал изъедал меня изнутри.
Ещё чуть-чуть и голодный волк отчаяния и бессилия разорвёт меня на кусочки и проглотит, после чего высрет кучкой! Проклятье! Что я натворил?!
Если я превратился в таких же банальных кретинов, как и все, то лучший выход – это врезаться в какой-нибудь столб на всей скорости и вылететь через переднее стекло, после чего меня будут отскребать от асфальта.
Нет…
Нет.
Нет!
Я не могу сдасться!
Я не имею на это никакого права!
Сбавив скорость, я свернул на обочину и вышел из машины, оставив там включённое радио, кейс с деньгами и мёртвую Диану с дыркой в голове. Когда копы найдут машину, это ничем мне не повредит, так как моих отпечатков там нет. Свои отпечатки я давно уже срезал и их уже больше не существовало. Довольно примитивный ход, зато весьма действенный. По крайней мере, в течение уже многих лет моей практики, он ни разу не подводил.
До дома семьи Кроули оставалось совсем немного, но я всё равно ускорил шаг, чтобы покончить с этим делом как можно скорее. У меня возникали опасения, что я мог всё провалить, но обратного пути уже не было, потому что, взявшись за что-либо, я доводил дело до конца. Даже если мне придётся отдать свою жизнь, я не отступлю.
Ноги шли еле-еле, от невероятного разочарования прошёл и гнев, и апатия, а вот слабость по всему телу разливалась со стремительной скоростью. Мне казалось, что в любое мгновение я готов свалиться в обморок и запороть всё, что только можно.
Я превращался в больную, серую, чахоточную и вшивую собаку, годную лишь для того, чтобы побираться и унижаться, а после сдохнуть от многочисленных болячек на какой-нибудь свалке, где гниющее тело обглодают крысы.
Дойдя до перекрёстка, я остановился, чтобы перевести дыхание, и как раз в этот момент в нужную мне сторону ехал старенький коричневый дастер коуп где-то 74-го года выпуска. Из-за яркого света фар я сначала не смог разглядеть кто за рулём, но учитывая состояние машины, я полагал, что это либо какой-нибудь бедный старик, либо подросток.
Я вытянул в сторону руку с поднятым большим пальцем.
Если бы машина не остановилось, то, наверное, я достал бы пистолет и начал стрелять по шинам, хотя в этом не было никакой необходимости.
Я был дьявольски взвинчен.
Нервы сдавали.
Страх раздражал и пробуждал нетерпение. Ещё чуть-чуть, и я мог бы взорваться, утащив с собой в ад всё окружающее.
Там для всех место найдётся…
Дастер просигналил, сбавил скорость и остановился у обочины, проехав чуть вперёд. Из машины вышел пожилой мужчина в ковбойской шляпе и грязной одежде автомойщика. Его лицо, на котором застыла доброжелательная улыбка, испещряли многочисленные морщины. Во рту дымилась тонкая сигара.
Он подошёл ко мне и сказал:
– Что случилось, сынок? Такие как ты вроде бы не ходят пешком.
Он посмотрел на мой костюм и усмехнулся. Без злобы. Даже, наверное, с сожалением. Когда я чувствовал в человеке жалость по отношению ко мне, его приходилось убивать, так как это означало, что он считает себя выше меня.
Это неприемлемо.
Тогда было другое дело. Мне нужен был этот старичок, а вернее его машина. Убивать его прямо на перекрёстке было глупо, потому что буквально в ста метрах позади стояла машина ещё с одним трупом. Тем более, мне показалось, что старик не чувствует никакого превосходства.
Просто сожаление к первому встречному, попавшему в жуткое захолустье посреди ночи без транспортного средства. Добряк. Интересно было бы увидеть его реакцию, когда он узнал бы, кто я на самом деле.
– Отец, не довезёшь до дома Кроули… не бесплатно, разумеется! Заплутал я что-то!
– Куда?
Он удивился.
– До дома Кроули.
