В конце концов, не останавливать же мне хорошие машины, чтобы вышибить мозги водителю и уехать. Тем более, в такой глуши, вряд ли можно найти что-то лучше этого старого грёбаного дастера, пропахшего дешёвым вонючим табаком. Видимо старичок Роберт не выпускал из своих гнилых зубов проклятые сигары. Долбаный примитивный деревенский куряга с глупым прошлым и бездарным будущим. Скорее всего, в скором времени он сдох бы от рака, я только лишь помог ему избавиться от тяжкого гнёта этого бренного существования, которое он тащил на своих плечах всю сознательную «жизнь».
Впереди виднелся поворот с асфальтированной дороги.
Во мне вновь проснулось возбуждение, когда, свернув, я увидел впереди тусклые огни частного дома падшей семейки Кроули, которая, как ни странно, больше всех остальных походила на настоящих живых людей, а не на тупых бездушных зомби, носящих в своих бумажниках мелочь, оставшуюся от проезда на автобусе, и чёрно-белые фотографии своих детей, жён, сестёр и братьев.
Этого не было.
В этой семье, как и в миллионах других не было никакой любви, только лишь повседневная привязанность. Но в отличие от прочих семей, Кроули ничего не скрывали, тем и вызывали у таких, как я уважение, а таких, как я, к сожалению, очень мало.
В конце концов, если бы в этом мире было бы слишком много настоящих людей, которые предпочитают жить, а не существовать, то мир развалился бы на маленькие кусочки, ибо его терпения не хватило бы на вечную войну у одного человека против другого. В этой войне не было бы ни союзников, ни врагов… В этой войне не было бы ничего того, к чему привыкло всё наше человечество. Люди бы ничего не защищали и не отстаивали. Они бы просто убивали, ради того, чтобы убивать. И жили бы лишь ради того, чтобы умереть. Такая философия неминуема, если мир не будут удерживать серые мышки, копошащиеся в пыльных городах, душных офисах… Они – равновесие. Они – пища для настоящих людей. Они – навоз, удобряющий растения – нас, настоящих людей. Они – мы, только деградированные и падшие. Но без них – мы лишь пепел… ничто… пустота… смерть… хаос…
Я оставил дастер недалеко от дома, не заглушая мотор, чтобы в случае экстренных обстоятельств, по-быстрому свалить. В виду моих предыдущих действий, я не собирался ломать комедию и наслаждаться сначала видом всей семьи, потом их медленным убийством, а потом и сексом с мертвецами… Я собирался сделать всё быстро и тут же умчаться в ночь… подальше от мертвецов… подальше от треклятой семьи Кроули… подальше от этого дома… подальше от этого города… подальше от своего первого в жизни серьёзного провала… Возможно, по пути я остановлюсь в каком-нибудь дешёвеньком мотеле, сниму шлюху, убью её, займусь сексом и напишу несколько глав, если в мой мозг просочиться хоть немножечко капелек вдохновения.
Но это не факт…
Очень сомнительно, что…
К чёрту!
Голова пуста…
Мысли чисты…
Дыхание ровное…
Руки не дрожат…
Я станцую вальс с несколькими смертями и покину прекрасно-кровавый бал, оставив после себя своеобразный праздник, о котором напишут во многих газетах, снимут прорву документальных фильмов, напишут уйму остросюжетных триллеров и создадут кучу компьютерных игр в жанре хоррор.
Путь человека – это путь к смерти, ведь только с ней человек сталкивается повседневно. Смерть ведёт его за руку, указывает правильные и неправильные решения тех или иных проблем, настраивает против других людей или наоборот. Смерть – путеводная звезда человека, ведь все к ней стремятся в той или иной степени. Только некоторые утверждают, что идут к смерти, пытаясь оставить после себя неизгладимый след в истории, чтобы помнили, и что путь к смерти всего лишь неизбежность, а другие – просто идут к ней в объятия… просто… так же просто, как открывают порой газету в туалете, чтобы узнать в очередной раз в каком дерьме мир, и забыть про это через несколько мимолётных мгновений… Просто.
Возможно, когда-нибудь я напишу книгу про смерть. Что-то вроде фильма Алехандро Гонсалеса Иньярриту «21 грамм» с великолепным Бенисио дель Торо, потому что я знаю гораздо больше остальных про это мрачное таинство. Но это будет потом, когда я смою кровью и потом свой позор.
В этом фильме Бенисио играет заблудившегося человека. Так и мы – блуждаем среди своих иллюзий в поисках фальшивых идеалов, за которые можно ухватиться, как за спасительный островок посреди бесконечного моря цинизма, а когда находим, то начинаем постепенно депортировать свою настрадавшуюся душу в небытие.
Мистер Мэнсон – непревзойдённый серийный убийца, а вернее, настоящий человек! И он приложит любые усилия, лишь бы всё исправить!. .
Исправить…
Как помарку в школьной тетради. Я всегда пытался неправильную букву исправить на правильную, вместо того, чтобы зачеркнуть её и написать верный вариант, за что на меня постоянно ругались учителя.
Как помарку…
Закрасить белой замазкой и написать сверху правильный вариант…
Правда, моя замазка будет красного цвета. Кроваво-красного.
Чёрт побери…
Детские мечты – иллюзии взрослых. Иллюзии взрослых – отправной пункт в две точки: жизнь или смерть… Словно русская рулетка.
Я вышел из машины и тихонько закрыл дверцу. Тёплая рукоять «Иерихона 941» сама легла в правую руку. Дуло горело от нетерпения, как лоно женщины во время долго воздержания от любовных утех. За сегодняшний день оружие забрало множество жизней, насладившись их сладкими душами, однако ему было всё мало… возникало такое чувство, будто в утробе этого ненасытного зверя завёлся огромный солитер. Оно требовало крови… много крови!
Стальной вампир…
Медленно приближаясь к веранде, за окнами которой горел желтоватый свет, я предвкушал, как убью сначала обрюзгшую старуху Дарлу, а потом маленькую и нежную Кристину. Их тёплая, полыхающая жаром кровь соединится воедино на грязном полу, и впервые мать и дочь станут одни целым… станут воплощением любви!
Рукоять пистолета обжигала ладонь.
Мысли схлестнулись в безумной вакханалии, требуя кровавого зрелища, по которому так соскучились.
Я горел изнутри.
Я стал средоточием возбуждённой радости от тяжкого ожидания апогея удовольствия…
Смерти!
Требовала горячая кровь в моих жилах.
Смерти!
Требовали взбунтовавшиеся мысли в моей голове!
Смерти!
Требовала моя душа, изнывающая от нехватки вдохновения.
Смерти!
Требовал я сам… требовало моё цепкое сознание и хитрое подсознание.
Я был готов обрушить смертоносный ливень на этот жалкий дом, чтобы стереть с лица земли отвратительное ужасное дерьмо в лице Дарлы и превосходное воплощение абсолютной чистоты в лице Кристины.
Убивая их, я впитаю в себя частичку того и другого.
Я буду немного злом и немного добром!
Я – буду полноценностью!
Подойдя к двери, я стучу в неё дулом пистолета и ожидаю, когда мне её откроют. Дверь отворяется, и я вижу перед собой раздражённую фигуру Дарлы. Толстую и страшную фигуру Дарлы.
Она говорит:
– Ты кто такой, мать твою… Что за хе…
Она вскрикивает и хватается за сердце.
Она видит в моих руках пистолет.
Она дрожит, когда я поднимаю его и навожу на неё.
Из её груди вырывается отчаянный вопль, обрывающийся выстрелом в лицо, проходящим сквозь её гнилой рот, уничтожающий остатки зубов, болтливый язык и кишащий злом, словно червяками, мозг.
Она падает на грязный пол веранды, орошая его густой, пахнущей железом кровью.
Глухой удар. Тело распласталось и замерло. Всё. Последний вздох по инерции вырвался из груди и тело застыло. Кукла. Мёртвая кукла, которая когда-то считала себя человеком.
В моей голове ликуют опьяневшие мысли в виде африканских обезьян со злобным оскалом. Они смеются и кричат. Требуют продолжения, и я послушно прохожу на веранду, открываю дверь в дом и…
… на пороге замерла маленькая красивая девочка, чем-то похожая на свою старшую сестру Диану, одетая в розовый домашний халат. В руках она держит шоколадное мороженное на палочке.
