Да, наверное.
Парень №7 напевает тему из фильма «Жизнь Дэвида Гейла», парень №9 нервно отбивает барабанную дробь пальцами по поверхности стола, парень №3 постоянно поправляет причёску, хотя она и без того выглядит идеально приглаженной, а парень №1 ковыряется в носу, пытаясь маскироваться, чтобы его никто не застукал за этим делом.
Ожидание.
Оно всем надоело.
Но ещё сильнее мы надоели друг другу.
Почему-то я вспоминаю, как в детстве перед обедом я таскал конфеты, а мама ругала меня и говорила, что я так собью аппетит. А я всегда считал это глупостью и не слушал её.
Я ей отвечал:
– Не злись… Я съем всего лишь чуть-чуть.
А она:
– Тебе только так кажется, сынок.
Действительно. Чем больше я съедал, тем больше мне хотелось ещё, и в итоге к обеду я не притрагивался. И в следующий раз картина не изменялась.
Почему я это вспомнил?
Какая разница?
Сейчас здесь все вспоминают что-то странное и удивляются этому, хотя всем наплевать.
Я смотрю в опустошённые лица людей, а они со злобой разворачиваются, но ничего не говорят, так как боятся нарушить эту звенящую тишину. Они боятся, что их голос раздастся здесь слишком громко и привлечёт к себе большое внимание. Здесь нет телезвёзд, актёров театра и кино, псевдо-музыкантов… здесь простые люди, не любящие особого внимания к собственной персоне, хотя большинство, наверное, явилось сюда, чтобы потешить своё самолюбие. Хотя… это я глупость сморозил. Слишком уж велики шансы, что за всё это они заплатят огромную цену, и вряд ли бы все эти люди на такое пошли только из-за какого-то грёбаного самолюбия.
Никто не осмеливается сказать и слова, поэтому молчу и я, ведь, если я даже и заговорю, никто мне не ответит, так ведь? Верно. А зачем попусту сотрясать воздух? Незачем. Но, чёрт бы меня побрал, если всех в этой комнате устраивало нынешнее положение дел. Тишина слишком давила на наши и без того перенапряжённые нервы. Понимаете, о чём я? Если бы среди нас оказался бы психопат со стволом, то, скорее всего, все бы мы уже были мертвы. И родился бы очередной маньяк-убийца, про которого будут снимать фильмы.
Разве я не прав?
Прав, говорит мне подсознание, и я этого не отрицаю.
В школе, когда учительница уходила с урока, поднимался жуткий гам, и какой-нибудь умник частенько предлагал сыграть в молчанку с условием, кто первый скажет слово, тот – пидор. И все затихали, как по волшебству. С разных уголков класса доносились сдержанные смешки, лица учеников краснели, и когда кто-то случайно что-нибудь произносил, пускай даже и не смешное, весь класс взрывался смехом. Облегчение. Можно говорить, и никто тебя уже пидором не назовёт, это точно. Нечто похожее происходило со всеми нами, двенадцатью участниками игры. Правда, никто не краснел от вырывающегося смеха, так как ситуация не выглядела юмористически, с каких бы сторон на неё ни посмотреть.
Всё чертовски хреново.
И все мы здесь, как стадо. Все повелись на одну и ту же чепуху. Мы – глупое, управляемое огромной Глупостью, стадо, уверовавшее в приятный для ушей бред. Мы, как эти идиоты из молодёжных движений, которые якобы борются за справедливость, охая и ахая, что несовершеннолетним продают алкоголь и сигареты, и, расклеивая по машинам, чьи владельцы не в положенном месте припарковались, дурацкие наклейки. А потом эти долбанные малолетние борцы, после тяжёлого дня идут, закупают сигареты и пивко, а изрядно наклюкавшись, паркуют свои машины, где Бог укажет. Вот это борьба, господа!
Так и мы… Припёрлись сюда, нами манипулируют, как дистанционными игрушками, а мы друг друга… ненавидим.
Молчанка.
Кто слово скажет, тот и пидор. Таковы ставки? На этот раз нет. Ставки повышены до безумия, джентльмены! Возникает такое чувство, будто все расслабятся, когда кто-нибудь нарушит тишину, но каждый чего-то боится. Пытаться понять, чего боятся другие – глупое и бесполезное занятие. Мы все здесь одинаковые, значит, логичнее пытаться понять, чего боюсь я сам, тогда сразу же станет понятно, чего бояться остальные. Так то оно так, но… В том вся и проблема, что я не знаю, чего боюсь.
Здравствуйте, приехали!
Происходит эволюция мысли. Сначала мы ломали голову над тем, зачем все сюда пришли, а теперь мы ломаем голову над тем, чего боимся. Замечательно, господа! Великолепно! Может, через несколько часов мы будем усиленно размышлять о том, какого цвета трусы на каждом и есть ли на них пятна мочи, спермы или дерьма! Круто!
Видимо, многими, как и мной, уже овладела паника. Это плохо. Это чертовски плохо. Паника плохой союзник, когда ты пытаешься что-то понять, но при этом хочешь оставаться спокойным.
Я повторяю в сотый раз…
Зачем все эти люди собрались здесь?
Чем привлекла их эта игра?
Деньгами? Но…
Так! Нет! Не катит! Прогонять в сотый раз по кругу одно и то же, это не вариант.
Надо придумать что-то новое, но… Чёрт! Ни хрена в голову не лезет!
И вот, когда все уже готовы выть от отчаяния, в помещение входит парень в сером костюме (мы все в чёрном, как на похоронах или на свадьбах). Он приветливо улыбается, а мы смотрим на него с боязливым гневом. Он чувствует, что мы его ненавидим, но он к этому готов. Натренирован.
– Доброго времени суток, джентльмены.
Мы молчим. Мы не должны ничего говорить. Кто слово скажет, тот пидор, а парень в сером костюме никакого отношения к нашей игре не имеет. Он может говорить сколько угодно, но мы и не пискнем, пока не придёт время, верно я говорю?
Все смотрят на парня в сером костюме, но я понимаю, что они со мной солидарны.
– И так… С правилами ознакомлены все?
Молчим. Лишь утвердительно киваем, но молчим. Парень в сером костюме снисходительно улыбается. Его все ненавидят, но он улыбается, словно этого не замечает. Забавно всё это выглядит, но если бы кто знал, что все мы в этот момент испытываем, то желание улыбаться умерло бы надолго.
Он продолжает:
– Я задаю вопрос, а вы должны ответить, если не отвечаете…
Парень в сером костюме достаёт из-за пояса какой-то ствол и показывает нам.
– Здесь двенадцать патронов. По одному на каждого.
