Жизнь была очень полноценна, но всё это напряжение рвало меня на куски и кто-то… кто-то очень тёплый и близкий удерживал меня на краю зловонной пропасти отчаяния, в которую я мог сорваться в любое мгновение… Я нуждался в помощи.
Потом этот кто-то исчез, как развеянный по ветру прах, пропасть проглотила меня, и я забыл нечто чертовски важное, драгоценное… И, наверное, даже бесценное. Я пытался это вспомнить, чтобы вернуть всё на место, расставить жизнь по полочкам, но некая иссиня-чёрная завеса не позволяла мне продраться дальше свиста, серого «форда» и запаха железа. Возможно, это к лучшему, а, возможно, и нет… Не знаю, почему, но я точно знал, что всё это определённым образом связано между собой. Какие-то немыслимые перипетии, которые я не мог распутать и объяснить. Просто знал!
Чёрная меланхолия…
Она вновь навалилась на меня всем своим огромным весом, прижала к земле и дохнула в лицо могильным холодом. Грёбаная чёрная меланхолия, превращающая душу в решето! Боец-тяжеловес! Наносит один удар и жизнерадостность падает в нокаут… А потом кромешная тьма, в которой ничего не разобрать. Такое густое и липкое месиво безвыходности.
Раздался звонок, по аудитории пронёсся радостный гул, а я глупо моргал, вырванный из своей внутренней страны, не обладающей ничем прекрасным в отличие от чудесной Нарнии. Если уж плевать на жизнь и уходить в себя, то стоит придумать мир получше горьких воспоминаний и болезненных попыток понять себя и всё вокруг.
Да простят меня Лопе де Вега и Педро Кальдерон, но я так ничего о них и не узнал. Может быть, к сожалению, а, скорее всего, я бы просто на них начхал, как на всё.
Когда я выходил из аудитории, меня остановил мистер Джонсон, преподающий зарубежную литературу. Это был невысокий полноватый мужчина с седеющими висками и лысиной.
– Курт, подожди… – сказал он, складывая в свою сумку тетради с записями лекций и книги. – На пару словечек, ты не против?
– Нет проблем, профессор. У меня сейчас как раз окно, так что спешить некуда.
Проблемы были. Внутри зашевелилось нечто склизкое, и я почувствовал раздражение и острую неприязнь к мистеру Джонсону.
Опять вопросы! Дурацкие вопросы.
Я был уверен, что этот чёртов козёл начнёт лезть ко мне в душу со своими проклятыми предостережениями и утешениями, в которых я вовсе не нуждался, но разве его это хоть немного волновало? Ему главное сказать, а нужно мне это или нет, таких людей, как он, это совершенно не интересует.
«Я ждал тебя, Курт. Забери меня отсюда…», - вспомнил я слова утреннего телефонного незнакомца и поёжился, будто рядом со мной пробежала смерть.
– Как дела? – как бы невзначай спросил профессор, но я заметил, что он задержал на мне настороженно-любопытный взгляд, вызвавший во мне тревогу и новый приступ гнева. Он лез ко мне в голову. Ублюдок хотел нарыть информацию, втеревшись ко мне в доверие столь глупым способом. «Выкуси-ка! Кукиш, чёрт тебя дери, говнюк!»
– Нормально… нормально. Потихоньку всё, рассказывать в принципе и нечего. Всё нормально. Вот.
– Ясно. Это хорошо… хорошо. Просто мне показалось, что у тебя не всё в порядке. Может какие-то проблемы, нет?
– Нет! Нет. Всё нормально. Вам просто показалось, такое иногда бывает. А так всё о’кей.
– Ну, слава Богу! Это отлично, верно ведь?
– Да. Неплохо.
– Как дела с учёбой? Справляешься со всем? Я слышал, у тебя возникли кое-какие проблемы по нескольким предметам, и ты вроде их не решаешь?
«Разнюхал-таки, гнида! Засунул свой нос туда, где солнце не светило! Что ему от меня надо?!»
Я сжал кулаки, затаил дыхание и попытался умерить гнев, который рвался наружу, как взбесившийся конь, скинувший с себя наездника. Но вышло скверно. Хотя меня это как-то и не заботило.
– Послушайте, профессор… у меня есть проблемы, но я решу их сам, когда… короче, решу, правда! Просто сейчас у меня…
–… нет сил?
Его внимательный взгляд пронзил меня и проник вглубь головы, копошась в моих мыслях. Казалось, что он читает их, точно интересненький роман в мягкой обложке, который можно купить в любом книжном магазине за относительно низкую цену и прочесть по пути на работу за несколько дней. Проще говоря – дешёвое, бульварное чтиво.
– С чего вы это взяли?
– Да просто предположил, только-то. Я, что, прав?
– Нет. Всё нормально, я же уже говорил. Прошу прощения за опоздание, я просто…
– Это не имеет значения, Курт. Никакого. Совершенно. Я на твоей стороне, Курт, можешь мне поверить.
Чёрт возьми, это было похоже на какой-то низкопробный фильм, где детектив, расспрашивая заключённого, пытается выудить из него необходимую информацию, втеревшись в доверие такими штампованными словами. Неужели профессор берёт за пример тот фильм?! Человечество на убогих американских детективах не растёт, а вырождается. Боже мой, когда учённый, образованный человек начинает говорить так, как «крутые дядьки» в таких фильмах, становится страшно и обидно. Обидно за то, что хорошие фильмы тех же американцев проходят стороной. Господи, да вообще дело не в этом!. .
– Я тебя прекрасно понимаю, но то, что делаешь ты, это не выход, пойми. Ещё ни один человек не спасался от того, что гложет тебя, заперев себя самого где-то внутри и отрешившись от реальности. Внутри себя живёшь, а реальность пугает, поэтому в настоящем мире ты превращаешься в ничто. Пустое место. Так нельзя, Курт.
– О чём вы, профессор?
Есть люди, которые постоянно навязывают свои бессмысленные нравоучения, даже если им ясно дают понять, что это ни к чему. К таким людям и относился мистер Джонсон.
Это ни первая и, к сожалению, наверное, не последняя бредовая лекция, которыми меня кормит каждый знакомый на протяжении целого года. Целого года? А что, собственно произошло год назад?
Свист… серый «форд мустанг» 67-го года… запах железа…
Это и произошло.
Что? Что? Что?!
– Курт… да! Да, я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить, но так продолжаться уже не может. Надо что-то делать, иначе это приведёт к чему-то ужасному.
– Профессор, я просто вчера поздно лёг и проспал… Я самостоятельно выучу эту тему с самого начала.
