– Что значит вся эта херня?. .
Утренний незнакомец умолял забрать его откуда-то, мистер Джонсон просил меня вернуться в реальность из закрепощения во внутреннем мире… О чём они? Пороли такую чепуху, что мне хотелось смеяться! Чего они оба хотят от меня, вешая всю эту лапшу на уши?! Мне даже начало казаться, что их слова каким-то образом связаны, но каким именно, я понять не мог. А может это паранойя? Какая на хрен разница? Чёрт, да это же всё просто бред сумасшедшего!
Наверное, я был похож на больного, который после долгих лет комы очнулся и не смог смириться с произошедшими изменениями вокруг него. Жизнь стала другой, а он застрял в прошлом и просто не мог оттуда вернуться. Так и я… наверное… Та жизнь, которая у меня когда-то была и которую я любил, потерянна, и найти её невозможно, а то, что мне досталось взамен, было похоже на жалкие останки. Истлевшие головни после жуткого пожара. Гниющий город после страшной чумы. Обрывки дневника после нервного срыва подростка.
В голове с ума сводящим звоном играла новогодняя песенка, как на магнитофоне.
Потом она сменялась традиционной песней, что поют на Дни Рождения.
Песни сменяли друг друга, и от этого становилось ещё противнее. Добрые и весёлые песенки начинали раздражать и будить внутри желание убийства…
В итоге, они странным образом воссоединились в одну песню и я, не выдержав, разбил свой телевизор, по которому в тот момент показывали «Домашнее MTV 70-х».
Словно в ответ на это, в голове раздались звуки телевизионных помех.
Наверное, это признаки сумасшествия. Ничего удивительного. На моём месте свихнуться можно очень быстро.
Через несколько минут, не выдержав этой эмоциональной бури, что буйствовала в душе, я заплакал, засмеялся и начал гнусаво напевать что-то из Pink Floyd.
Потом я разбил свой компьютер.
Снова гнев.
Снова свист, серый «форд», запах крови, крик, а ещё…
… ещё появилось привычное мне чувство жуткого отчаяния и утраты, только в тот момент, это чувство было гораздо сильнее обычного, и – картинка разорванного весеннего платья.
Погрузившись в безумие, я и не заметил, как зазвонил телефон. Возможно, именно этот звук вернул меня в реальность.
– Штаб военных моряков! – крикнул я в трубку и засмеялся сквозь слёзы, шмыгая при этом носом.
Молчание.
Было слышно лишь слабое и жалобное завывание ветра.
– За телефонное хулиганство тебя отправят в ад, засранец!
Молчание.
– Боженька не прощает консервативных гомиков и телефонных хулиганов! Они в одном кругу колобродят, жаря друг друга! – кричал я, давясь истерическим смехом.
– Подёргай лучше шкурку, приятель, если тебе заняться нечем.
Молчание.
В пьяном состоянии я ещё легче завожусь, чем обычно. А новогодняя песенка, чудным образом смешанная с песней Дня Рождения, лишь подливала масла в огонь. Для полного счастья не хватало ещё колыбельной.
– Какого чёрта, засранец?! Штаб военных моряков! Говори, иначе твоя мама…
– Курт…
Опять тот же знакомый голос, на который я наткнулся утром. Неужели теперь этот парень будет меня преследовать? Это же была всего лишь банальная неполадка на линии, которая от меня совершенно не зависела! Я не собирался ему звонить! Не хотел!
– Кто это?
– Это нечестно.
– Что?!
– Мне здесь страшно, Курт, зачем ты меня здесь запер?
– Слушай, придурок…
– Здесь очень темно, грязно и холодно.
–… я не понимаю…
– Вытащи меня! Не убивай, пожалуйста! Я не заслужил этого! Он сводит меня с ума!
–… о чём ты там лопочешь…
– Это неправильно. Я должен быть там, где ты. Ты – предатель, Курт! Ты всех обманул! Лжец!
–… но, если ты ещё раз…
– Нечестно! Нечестно! Мне страшно одному! Верни меня, пожалуйста! Я больше так не могу!
–… позвонишь и начнёшь молоть чепуху…
– Эм никогда так не сделала бы! Эм не хотела бы для меня такого будущего! Ты и ей сделал больно своим гнусным предательством! Верни меня! Верни, быстро!
Эм…
Эм…
Кто…
Эмма…
Это имя…
Как только я его услышал, меня захлестнули жуткие чувства, разрывающие душу, как голодные падальщики мёртвую плоть. В голове в истерике билась невыносимая боль, а сознание пыталось скрыть какое-то воспоминание. Что-то, связанное со свистом, серым «фордом»… что-то, связанное с тем, что произошло год назад!
Эмма.
Кто этот парень, что позвонил мне? Откуда он…
– Курт…
– Не звони сюда больше, мразь! – в гневе крикнул я и положил трубку, потом повалился на пол, рыдая, не в силах сдержать навалившуюся боль. Повторяя про себя имя «Эмма», я ощущал ту «прошлую жизнь», отчего становилось гораздо хуже обычного.
Кто он? Убеждение, что тот утренний звонок был не случайной неполадкой на телефонной линии, всё росло. Слишком уж много совпадений: парень знал меня, знал Эмму… этого достаточно, чтобы убедиться, что творится нечто странное.
«– Ну, пошли, Курт! – дёргала меня за руку девушка в мягком весеннем платье, которое привлекательно облегало её стройное молодое тело.
– Я не хочу, детка. Пошли лучше домой, и так уже вымотались, а ты ещё туда…
– Ну, Курт, – упрашивала она меня, обвив шею своими нежными тоненькими ручками, – ну, пожалуйста! А потом сходим в «мак-дак», и ты сможешь заказать себе всё, что только захочешь!
– Я чертовски устал, милая. Давай… ну, например, завтра. Будет здорово.
– Ну, давай сейчас! Здесь же близко! Пойдём, вредина!
– Ты, как ребёнок, ей Богу!
– Ну, позязя, дядя! – изображая детский голос, сказала она. Получалось у неё очень правдоподобно и мило.
– Позязя, больсой засланец! Позязя!
– Ну…
– Раз «мак-даком» тебя не проймёшь, тогда… книга! Я куплю тебе книгу, любимый!
– Какую?
– Больсую! Больсусую!
– Какую именно?!
– Чёрт… ну… точно! Ты хотел почитать Джо Хилла, я точно помню! Какой-то его роман, где название вроде как у песни Nirvana. Да?
– Точно. «Шкатулка в форме сердца».
– Посли, позязя! Куплю тебе холосую книгу. Отень холосую! Посли, засланец!
– Ладно, ладно!. . »
Эмма была моей девушкой. Я сильно любил её и, кажется, собирался на ней жениться. Мы жили вместе и мечтали о семье, совместном двухэтажном доме с камином…
Куда она делась? Почему целый год я её не вижу? Почему воспоминания о ней скрыты, а те маленькие обрывки, что крутятся в моей голове, вызывают боль? Почему все эти проклятые обрывки связаны со свистом, серым «фордом» и прочим дерьмом, что засело в моей голове? Почему мне кажется, что всё то, что со мной происходит, как-то связанно с «прошлой жизнью» и Эммой? Почему человек обязан страдать?! Зачем Бог создал такой мир и таких людей, что не могут без боли?!
«Господи, куда ты пропала, детка? Почему ты меня бросила?. . ».
Тогда я вспомнил наш разговор с мистером Джонсоном и слова про смерть. Те ужасные слова, что пробудили ярость.
Смерть…
Смерть.
Смерть!
Неужели?
Эмма?
«Где ты, Эмма? О, Господи, детка! Где ты?! Эмма, боже мой! Где ты?! Нет! Не может быть! Нет! Эмма, о, господи! Эмма!».
Я схватил стул и с диким воплем кинул его в сторону стеклянного шкафа, где хранилось множество моих любимых книг, мы читали их с Эммой, лёжа в тёплой постели и попивая кофе.
Музыка бьющегося стекла.
Музыка ужаса.
Количество читателей:
