Едва я сделал это, как опять очутился во тьме замурованной комнаты.  Фигуры окружавшие меня на этот раз были чётко видны.  Они точь-в-точь соответствовали тем что я видел на портретах. 
      - Здравствуй Вильям! Ты рад тому что ты увидел нас?
      - Да, теперь я знаю, как вы выглядите.  Я видел ваши портреты и читал подписи на них с вашими именами.  Но один из людей изображённых на картинах до сих пор не даёт мне покоя. 
      - Кто же это?
      - Я не знаю его имени, портрет этого человека не был подписан, а кроме того, когда я взял его в руки, он рассыпался в пыль. 
      - Его нет с нами.  Мы рассказывали тебе о нём.  Того человека которого ты видел на портрете, звали Джеймс Эдвардс.  Это он смог сбежать из нашей проклятой темницы. 
      - Но почему его портрет превратился в прах?
      - Потому что проклятие наложенное на нас более не имеет над ним власти.  - Я стоял среди фигур своих собеседников и никак не мог понять, что же именно тревожит меня? Все они выглядели как обыкновенные люди, но в их внешности было что-то такое, что никак не давало мне покоя.  Должно быть они обратили внимание на то что я внимательно изучаю их, потому что они вновь заговорили со мной. 
      - Тебе пора спускаться к завтраку Вильям.  Ведь сегодня тебе предстоит важное дело которое в конце концов изменит всю твою жизнь.  - С этими словами они переместили меня обратно в коридор второго этажа. 
      Оглядевшись вокруг в надежде что рядом никого не было я мельком глянул на часы висевшие на стене.  И замер как будто меня поразило громом.  "Вот они! Это те самые часы которые присутствовали на всех портретах которые я видел в мансарде!" А под часами должно быть и находилась дверь в замурованную комнату.  Ведь не даром именно на это место меня постоянно возвращали мои собеседники. 
      Войдя в столовую и заняв своё привычное место я думал над словами услышанными мной от призраков комнаты.  Что за дело должно изменить мою жизнь?
      - Вильям тебе не здоровится? Ты выглядишь неважно.  - Мама с тревогой смотрела на меня. 
      - Пустяки! Это не более чем волнение.  Ведь сегодня очень ответственный день! - Отец был как всегда непоколебим в своё оптимизме. 
      - Знаешь Вильям, сегодня тебе придётся очень сильно постараться и выглядеть хорошо.  Ведь с фотографии которую сегодня сделают будут рисовать твой портрет.  Не каждому выпадает шанс быть запечатлённым на холсте.  Да и к тому же на фоне таких старинных часов которые к счастью достались нам вместе с домом.  Не могу сказать какое выражение отразилось на моём лице после сказанных Отцом слов, но родители не на шутку испугались. 
      - Вильям что с тобой? - Мать с Отцом подошли ко мне и начали трогать мне лоб предполагая, что у меня поднялась температура или возникли какие-либо ещё осложнения со здоровьем. 
      - Чарльз отведи брата в его комнату пусть он немного полежит на кровати.  И не забудь укрыть его одеялом. 
      Признаться честно, никаких осложнений у меня не возникло.  Меня не мало поразили слова Отца, которые открыли мне глаза на правду.  Все детали не дававшие мне покоя, внезапно выстроились в одну логическую цепочку.  Я не мог понять, что же не так было с людьми окружавшими меня в замурованной комнате, но теперь я понял, что именно.  Все они выглядели именно так, как были изображены на портретах.  С точностью до каждой трещинки, которыми покрывается краска со временем.  В отличии от живых людей, узники дома выглядели очень блекло, а именно такими я и увидел их на картинах.  Призраки наблюдали за мной когда я был в мансарде и в тот момент когда я оказался в их темнице, попросту приняли то самое обличье, которое они увидели моими глазами.  К тому же они знали, что сегодня нам с братом предстоит делать фотографии.  Фотографироваться на фоне двери в их темницу, пусть и замурованной.  Тут же в моей памяти всплыла и ещё одна деталь: Портрет Джеймса Эдвардса был единственным, на котором не присутствовали часы висящие над входом в комнату.  Состояние шока в котором я пребывал после того как портрет рассыпался у меня в руках, не дало мне объективно рассуждать, а сейчас эта небольшая, но очень важная деталь всплыла в сознании сама собой.  Именно эта деталь и позволила ему вырваться из заточения! Конечно же! Именно так они и подвергались проклятью.  Они хотят повторить побег Джеймса Эдвардса.  Ведь они сами говорили, что он спасся с помощью ребёнка, которого он заставил поджечь дом.  А из пожара его вытащил доктор Джордж Бартон.  Но сейчас кроме меня им не кому помочь.  Вероятнее всего они надеются выбраться из ловушки в моём теле, ведь они уже перемещались в него и покидали свою темницу.  Больше этому не бывать.  Во что бы то ни стало я должен увидеть их истинное обличие. 
      Встав с кровати и взяв из письменного стола ножницы и коробку спичек которую я надёжно хранил долгое время, я подошёл к двери, и удостоверился что вся моя семья по прежнему находилась в столовой.  Воспользовавшись этим, я прокрался к лестнице в мансарду и аккуратно поднялся по ней.  Вовремя моего недавнего визита, я обратил внимание на то что к потолочной балке мансарды были подвешены три старых и давно запылившихся масляных светильника.  За одним из них я и пришёл. 
      Легонько толкнув дверь я пробрался внутрь.  Осмотревшись и увидев то, зачем я сюда пришёл, я пододвинул ящик для того чтобы достать до балки и снял светильник.  Масла в нём было не так уж и много, но этого должно было хватить для того чтобы хорошо осветить небольшую комнату.  А замурованная комната в которую лежал мой путь, по моим расчётам была не такой уж и большой, судя по расстоянию между окнами с задней стороны дома.  Используя спички, я попытался зажечь лампу.  На это у меня ушло несколько минут, но в конечном итоге мне это удалось.  Постепенно светильник разгорелся достаточно ярко.  После этого подойдя к картинам, я поднял с пола большой кусок материи которой были накрыты портреты и ножницами отрезал от неё кусок которым я накрыл лампу так чтобы света его не было видно. 
      Спустившись по лестнице и подойдя к часам, я мысленно позвал призраков.  Они незамедлительно откликнулись и в одно мгновение перенесли меня в кромешную тьму. 
      - Ты не зря пришёл к нам дитя.  - На этот раз в их голосе звучала едва уловимая тревога.