Это что-то, заставило ее замереть на месте, до боли в глазах вглядываясь в окружавшую ее темноту. 
      До ушей Алины донесся слабый звук.  Слабый, но все же заставивший ее вздрогнуть, склонить голову набок и изо всех сил вслушиваться. 
     Можно не сомневаться, в мастерской кто-то был. 
     Что понадобилось кому-то в пол первого ночи в мастерской свадебного салона? «Могу заявить со всей ответственностью, что это точно не Света засиделась допоздна над чьим-то платьем.  Могу так же предположить, что это невеста.  Мертвая невеста». 
     Алла не знала, что пугает ее больше – звуки, доносящиеся из мастерской, или шепот собственного внутреннего голоса, который, казалось, жил своей, отдельной жизнью. 
     Тут она увидела кое-что, заставившее ее по-настоящему насторожиться.  Убившее последние надежды, что это ее разыгравшееся воображение. 
      Из коридорчика, ведущего к мастерской, полился свет.  Неровный, подрагивающий, какой бывает только от пламени свечи. 
     -Какого…- Произнесла она одними губами.  Почему-то вспомнился старый фильм «Вий».  Момент, когда ведьма стала подниматься из гроба.  «Не самое удачное время для подобного рода воспоминаний».  – Как-то рассеянно подумала она.  Меж тем, источник света стал приближаться. 
     «Боже, сейчас я увижу ее, сейчас я увижу мертвую невесту».  Эта мысль, будто пуля со смещенным центром, стала блуждать в ее голове, не находя себе места – разум отрицал подобную возможность. 
     Вот свет свечи медленно вливается в комнату.  Освещая все темные углы, отражаемый двумя смотровыми зеркалами.  А вот и сама свеча появляется в дверном проеме.  Ее держит рука с мясистыми, пухлыми пальцами.  Роза Никитична. 
     Алина с трудом подавила в себе нелепое желание броситься ей на шею – то-то здорово бы смотрелось.  Вместо этого она продолжала наблюдать из своего укрытия, как хозяйка салона входит в зал, пересекает его, взглянув по дороге в одно из зеркал.  Алина успевает лишь на секунду задаться вопросом: «а что, собственно говоря, ей тут понадобилось?» Как получает ответ на свой вопрос.  И ответ этот ей совсем не нравится. 
     Когда она подходит к противоположенной стене зала, свет свечи выхватывает из темноты платье, ну конечно, это проклятое платье, обернутое слоем целлофана.  Роза Никитична наклоняется, и в поле зрения Алины остается только ее внушительных размеров зад.  Она замечает, как трясется пламя свечи, блики ожерелий и диадем мечутся по салону. 
     «Прям как чертово диско». .  – Проносится в голове у Алины, прежде чем она понимает, от чего это происходит.  Вероятнее всего, у хозяйки салона трясутся руки. 
     Она ставит свечу, схватив платье, оборачивается.  Не взяв – схватив.  На ее лице читается жадное предвкушение.  Перед широко распахнутыми глазами Алины, она рвет целлофановый пакет и прижимается своей громадной, чуть обвисшей как у бульдога щекой, к белоснежной ткани.  Трется об нее.  После чего утопает в платье всем лицом и жадно втягивает носом воздух.  «Мне не доводилось видеть ничего отвратительнее».  - Думает Алина, но произошедшее далее, перекрывает это ощущение. 
     Бережно, словно единственного ребенка (в ее случае – внука), Роза Никитична опускает платье на журнальный столик.  Садится рядом.  Разглядывает его, словно любуясь, затем опускает голову, и начинает пить. 
     Пить – не совсем верное определение, но первое, что приходит в голову Алине.  На ее глазах, тонкая серебряная дымка зависает над платьем, и Роза Никитична поглощает ее.  Слышится тошнотворное сербанье. 
     «Она пьет их судьбу.  – Непонятно каким образом понимает Алина.  Просто понимает.  Ужас ледяной волной прокатывается по всему ее телу.  – Тут все ясно, как день.  Господи Боже». 
     Крик бьется в горле, словно разрывая его изнутри, причиняя физические страдания.  Она даже на секунду задается вопросом: «А смогу ли я после этого говорить?» Некоторое время продолжает раздаваться сербанье – Алина зажмурила глаза, что б не сойти с ума.  Ей становится плохо и она понимает, что все это время, сдерживала дыхание. 
      Вдохнув, Алина поняла, что вокруг тихо, и у нее возникла надежда, что это был сон.  Кошмар, навеянный трудным днем и неприязнью к Розе Никитичне. 
     Она осторожно открывает глаза и видит хозяйку салона, по-прежнему сидящую в кресле у журнального столика.  Она больше не занята своим делом.  Ее голова повернута в сторону Алины.  На губах играет довольная улыбка.  Ее лицо… Возможно это только игра света, но кажется, будто морщин на нем стало вдвое меньше.  «Вот зачем ей это – она хочет вернуть себе молодость.  Что она вообще такое…» Следом за этой мыслью приходит другая, более абсурдная: «Она что, никогда не слышала про подтяжку кожи?»
      То, что кроется под личиной Розы Никитичны – мамантоподобной хозяйки свадебного салона, улыбается еще шире, и Алина может поклясться, что она смотрит на нее.  Сквозь слой оборок и кружев, и ткань сдерживающую кольца.  Прямо в глаза.