.  . 
      С того памятного дня он считался полноправным членом Дома.  Лян Аин и Яким учили его многому, и, странное дело, несмотря на свое недавнее презрение к любым гаданиям, Янмин почти с первых уроков почувствовал, что прилип к «делу молчания» намертво. 
      На первый взгляд, учение было скучным и однообразным - целыми днями зубрить заговоры мало кому понравится – но Янмин как-то молниеносно приучил себя к мысли, что за этими странными, часто повторяющимися словами находится вожделенная власть над жизнью и смертью.  Человеческие кости не вызывали в нем прежнего отвращения – он привык к ним, как привыкает садовник к скверному запаху перегнойной смеси, с которой он работает долгие месяцы.  Лян Аин время от времени затаскивал ученика в свою каморку и показывал ему обломки костей, недавно привезенных ими из Башни.  Цвет, запах, звук при разломе – все это было значимо и создавало каждый раз неповторимую комбинацию понятий и смыслов.  «Стебельки» они каждый раз отдавали Яким – она толкла их в синей каменной ступе, месила, как месят тесто – неотступно, энергично, то и дело стирая капельки пота с бровей.  Получался порошок – желтовато-серый, похожий на раскрошенный мел, но при этом намертво пристающий к коже – Янмин однажды, неловко повернувшись, опрокинул тяжелую ступу с порошком себе на ноги, за что получил от Яким хорошую затрещину.  Из этого порошка
      Яким делала «лекарство любви», которое на самом деле было лекарством смерти – помогало быстро и безболезненно умереть.  Снадобье, как мог заметить Янмин, пользовалось спросом.  Яким постоянно посещали какие-то женщины с израненными в кровь маленькими ступнями, зачастую хранящими следы жестких бинтов и совсем не приспособленными для ходьбы.  Янмин сразу понял, что особая, тайная цель поездки не позволяет воспользоваться паланкином, который эти дамы, вероятно, до настоящего дня покидали крайне редко.  Мужчины приходили реже - Янмин надолго запомнил одного, совсем мальчика, примерно одних с ним лет, высокого, худенького, с разбросанными по плечам, длинными – совсем как у девчонки - волосами.  Янмин долго провожал мальчишку взглядом. 
      Он не решался спросить о нем Яким, но та заговорила сама и объяснила, что юноша «хочет избавиться от старой любовницы, та, чертовка, очень мучает его…» Женщины, как правило, жаждали избавиться от надоевших мужей – чтоб соединиться с молодым любовником или же получить наследство.  Янмин как-то высказал Яким свои соображения по поводу того, что мужчины гораздо лучше и вернее женщин, раз они не стремятся, как правило, избавиться от своей половины таким ужасным способом.  Яким хохотала, запрокинув голову, а после объяснила: у мужчин нет такой нужды – они просто-напросто продают надоевшую жену в публичный дом и обзаводятся новой, помоложе и покрасивее. 
      Янмин повторял про себя заговоры и приставал к Яким с вопросами.  Отчего умирают мужья женщин, которые приходят к ней за снадобьем? От мертвого яда что ли? Как можно лишить человека жизни, подсыпав ему в пищу толченые «стебельки»? Яким смеялась над его наивностью – жестокость чувствовалась в ее хрипловатом смехе в такие минуты.  Ну и ученика нашел себе Лян Аин, ха-ха-ха, он такой болван, что не понимает простых вещей…
     - Но Яким… Какая сила может быть заключена в хрупких младенческих костях? «Стебельки» легко размять рукой…
     Яким насмешливо выпятчивала нижнюю губу. 
     - Дурак ты, Янмин… Младенческая кость в нашем деле – незаменимая вещь.  Она чиста, пойми ты, и поэтому ее можно наделить любой силой…На что, по-твоему, заклинания, которые ты зубришь целыми днями?
      Она рассказывала о том, как ее порошки убивают людей, с тем же детским чувством самодовольства, с каким мальчишки хвастаются пойманными в силки птицами.  Ни деньги, которые она получала за свои снадобья, ни побрякушки из драгоценных камней, привозимые ей в изобилии Верховным Магом, не интересовали Яким. 
     - Нас, наш Дом называют «Слугами будущего»… Но я не слуга будущего, Янмин.  Покуда мое мастерство способно изменять будущее, я – его госпожа, понятно тебе?
     Янмин кивал – да, ему понятно, что тут непонятного?
     Однажды он не выдержал и попытался поцеловать Яким, колдующую над своими порошками, в мягкую, душистую шею.  Она отпрыгнула и зашипела, как рассерженная кошка.  Янмин старался не смотреть на нее – он был растерян, он бормотал, глядя себе под ноги:
      - Но почему, Яким? Тебе нравится кто-то другой? Кто же – Верховный маг? Или Лян Аин?
     Яким сердито поправила растрепанные волосы. 
     - Ни тот, ни другой… Запомни, дуралей, раз и навсегда: рука, причастная к «делу молчания», должна раз и навсегда отказаться от прикосновений к живому человеческому телу – иначе она утратит свое мастерство. 
      Янмин помнил это и без нее – Лян Аин, зная пылкий нрав своего ученика, без конца твердил об этом.  Разумеется, напрасная предосторожность: Янмин был уверен, что любит мертвую девочку из Башни.  Но у Яким такие невозможно белые колени, такие нежные локти… И когда еще удастся оживить девочку – Лян Аин за эти несколько месяцев ни разу не возвращал жизнь мертвым.  Да что там жизнь - он всего только раз брал Янмина с собой на «поднятие покрывала» - так называлась церемония вскрытия могилы по заказу родственников усопшего.  Лян Аин рассматривал труп и по признакам, понятным ему одному, рассказывал семье мертвеца, что ждет каждого ее члена в будущем.  Накануне он тщательно разъяснил Янмину, на что следует «глядеть в два зрачка»:
     - Во время «поднятия покрывала» я буду хранить молчание, а ты и подавно… Заказчик платит деньги… Я не смогу тараторить без умолку, объясняя тебе, что и как, поэтому запоминай сейчас.  Внимательно рассмотри, на первый раз, глазницы, раковины ушей, рот, локти, колени, «орган жизни»… Если глаза или рот открыты – плохо дело: семье в скором времени не избежать приговора суда, или иного конфликта с властями.  Локти – их цвет, форма - позволяют судить о будущем женской половины семьи.  Они крепкие, желто-коричневого, желудевого цвета – хорошо.  Если же локти рассохлись, или, не приведите, боги, на них треснула кость – значит, следует ожидать супружеской измены или самоубийства…
      Янмин, хотя и ловил каждое слово Лян Аина, не смог удержаться от замечания по поводу его рассказа:
     - А что значит «или измена, или самоубийство»? Разве нам платят деньги за «или»?
     Лян Аин больно ткнул мальчишку в то место, где кончается ключица. 
     - Какой же у тебя гнусный характер, парень! Ох, выгнал бы я тебя в три шеи, если б не дал слово Верховному магу, что через пару-тройку весен у нас будет два мастера «дела молчания».  Я рассказываю тебе пока что общие вещи – остальное объясню после, если ты, конечно, после первой же церемонии не тронешься мозгами от страха и не сбежишь от нас к своему папаше… Тебе пока еще никто не платит денег за гадание – платят их мне, поэтому слушай меня и помалкивай…
      Глаза Янмина неожиданно наполнились слезами.  Лицо мертвой девочки из Башни возникло перед ним так отчетливо, что он зажмурился:
     - Не выгоняйте меня, господин, я пошутил, ну не сердитесь, пожалуйста…
     Лян Аин поморщился и продолжал:
     - Колени, и вообще ноги – их цвет, форма, положение в гробу – могут много чего сказать о будущем мужской части семьи.  Если одно колено чуть приподнято над другим – есть повод говорить о скорой ссоре между старшим мужчиной в семье и кем-то из младших – сыном или внуком.  Тут опять же – колено крепкое и упругое – значит, можно предсказывать благополучие и повышение в должности… Если на коленной дуге трещина – ничего хорошего ждать не приходится: в скором времени последует череда внезапных смертей.  Опять же смотри на цвет кожного покрова и кости: кожа в области колена должна быть светло-коричневой, кость – умеренно-желтой… допускается также легкая пигментация – ну, в смысле – наличие оттенка.  Если все так, как я сказал, можешь смело предсказывать мужчинам рода крепкое здоровье.  А вот увидишь белую, почти живую, кожу – ты, помнишь, как у той красотки из Башни – знай, что дело плохо: родственников ожидают болезни, связанные с алым соком жизни – именно его неправильный состав и густота делает мертвецов похожими на живых, а живых в скором времени может сделать мертвецами.  Если на мертвой кости пятна – это вообще беда: значит, тело младшего мужчины в доме неизлечимо поражено болезнью Яньло Вана – знаешь, такая болезнь, когда внутри человека начинает расти опухоль. 
     Янмин пожал плечами:
     - Болезнь можно лечить…
     - Можно, но не всякую.  Эта опухоль растет быстро, как гриб.  А самое страшное в другом – в том, что после смерти божество Яньло Ван не отпускает умершего ни на шаг.  Он заставляет страдальца подниматься на пагоду и с ее высокой верхушки созерцать свои родные места и те земные радости, которые ему доставляло общение с любимыми и близкими людьми.  Это зрелище, как ты сам понимаешь, доставляет человеку мучения – он спускается вниз – и неминуемо попадает в зал, где его ждут разнообразные пытки.  Пройдя через эти страдания – он вновь восходит на пагоду – и так без конца… Ну а хорошая сохранность органа жизни у трупа говорит о расширении рода его потомков. 
     - Господин… – перебил Янмин.  – а можно по кости умершего угадать, от чего человек умер? Мой отец умел делать это, даже не вскрывая могилу – просто по запаху земли… Но правильно ли он определял – не знаю…
     Лян Аин прищурил глаза. 
     - Отчего же? Если он приличный «земляной мастер» – то, скорее всего, определял правильно… Другое дело, что и по запаху земли и по костям можно говорить лишь об общих вещах…Иными словами, гадальщик сможет - пусть даже умерший пролежал в земле двадцать лет - безошибочно отличить самоубийство от смерти при родах, но ведь людей, как правило, интересует не это, Янмин. 
     Янмин часто заморгал и тихо спросил:
     - А что?
     - Подробности смерти.  А о них нам может поведать только один человек…
     - Кто?
     - Сам умерший.  Помнишь, ты спрашивал, могу ли я оживить мертвеца.  Мертвых девушек, Янмин, оживляют не для того, чтобы спать с ними – для этой благородной цели имеются живые (если ты, конечно, не хочешь сделаться мастером в «деле молчания» и собираешься расходовать незримую силу напрасно).  Заставить говорить мертвеца – дело сложное, и, к тому же, чрезвычайно опасное даже для опытного мастера.  Оставишь открытыми врата – и тогда…
     Лян Аин сложил вместе средний и указательный пальцы правой руки и резко рассек ими воздух перед носом Янмина. 
     Тот изнемогал от нетерпеливого любопытства. 
     - Что тогда, господин? Какие врата?
     Но Лян Аин не стал вдаваться в подробности и продолжал:
      Год назад мне пришлось вернуть дар слова мертвой девушке - дочери одного торговца шелками из Кантона.  За несколько месяцев перед этим ее нашли задушенной в собственной спальне – отец, понятное дело, был вне себя от горя и дал слово задушить убийцу собственными руками – но вот тут-то и вышла загвоздка…Кого душить, когда подозревали, по меньшей мере, трех человек: одного из слуг, пожилого дальнего родственника, гостившего в доме, еще какого-то соседского паренька, который, по слухам, воздыхал по покойной и швырял в ее окно то ли розы, то ли какую-то другую растительность … Дело было громкое, кого-то из этих трех бросили в пожизненную тюрьму, но отцу, не спавшему от отчаяния несколько месяцев, вдруг стали мерещиться странные вещи… непонятные голоса, да еще обвалилась крыша, плохо пошли дела в торговле – одним словом, он решил, что наказали не того, кого следует и что кровь дочери требует возмездия… Ну, вскрыли могилу…- Лян Аин отвернулся и высморкался. 
     - И что? – голос Янмина дрожал, как новорожденный щенок. 
     - Что… Все как обычно… Я нарисовал магический круг, прочитал заклинания, покойная заговорила… Убила ее, кстати, молоденькая служанка – там, в доме.  Я своими глазами видел потом эту девчонку – худенькая, большеглазая, все лицо в веснушках – никогда не подумаешь, что такой птенец мог кого- то задушить… Она, когда узнала, что покойница указала на нее, сразу во всем созналась, - даже не пришлось вести пичужку на кладбище.